Шрифт:
Закат на Каоан-Таоракисе похож на северное сияние. Все дело в орбитальной позиции планеты, чье магнитное поле под особым углом отражает солнечный ветер ближайшего желтого карлика. Небеса словно пылают, переливаясь немыслимо яркими цветами: от алого до бирюзово-зеленого. Завораживающее зрелище, от которого перехватывает дыхание и хочется задержать мгновение, выбросить из головы тяжелые мысли. Еще совсем недавно и целую вечность назад этот райский уголок входил в двенадцать обязательных мест для посещения туристами в Объединенном галактическом рейтинге. Впрочем, я прибыл сюда не для того, чтобы любоваться красотами чужого мира.
Шлюз открылся, я вышел из посадочной капсулы на металлический трап стыковочного модуля. По позвоночнику прокатилась болезненная волна, ноги налились тяжестью. Гравитация здесь была сильнее, чем в хостелах буферных зон, где я жил в последние годы. Заметив толпу, активировал смарт-стекло на шлеме скафандра, сделав его непрозрачным. Спустился на космодром и направился к таможенному блокпосту, ступая по идеально гладкой поверхности абляционных плит. Толпа расступалась передо мной, оставляя пространство лишь для одного шага, и смыкалась позади, как только этот шаг был сделан. Меня ждали.
Позволив себе еще несколько минут тишины, я отключил шумоподавитель лишь у самого входа в массивное строение причудливой формы, напоминающее нарезанную ломтями трапецию. Мир наполнился звуками, я услышал голос толпы. Сплоченная ненавистью в единый организм, она скандировала только одно слово. У самого уха затрещал переводчик, подбирая наиболее точный аналог громким щелчкам и рокоту инопланетной речи. Через секунду трещание смолкло и холодный, равнодушный голос произнес: «Совпадений не найдено». Покачав головой, я запустил программу перезагрузки переводчика, заранее готовясь к тому, что ничего не изменится. Я не обновлял программное обеспечение уже пятнадцать лет, оно безвозвратно устарело. Лицензионные драйверы мне никто не хотел продавать, а пиратские копии были слишком дорогим удовольствием для того, кому едва хватало денег на продукты. Что кричат роатанцы, я знал и без переводчика. «Норро» – пришелец, чужак. Страшное оскорбление из уст тех, кто называл себя одной из самых толерантных рас во всех обитаемых галактиках.
Гоминидно-панцирная форма жизни – существа, напоминающие гибрид краба с лемуром или «панцири», стали первым контактом человечества на заре космической экспансии двадцать третьего столетия. Они приняли новых исследователей космоса настороженно, но благосклонно. Отказавшись от торговли и обмена технологиями, стали мирно наблюдать за развитием и движением людей сквозь звезды. И лишь через сотню лет, после успешной колонизации Землей нескольких планет, попросили принять их дипломатическую делегацию. А спустя еще двести лет относительно бесконфликтного сосуществования, две цивилизации оказались на пороге войны. Виной тому послужило одно спорное человеческое решение. Мое решение. Мой выбор.
Я вошел в здание таможни, встал на ленту молекулярного сканера, поднял руки. Оглядел помещение, пока ультра-бот просвечивал мое тело на предмет скрытого оружия, ядов, вирусов и прочих угроз, призванных нести смерть народу Роатана. Идеально гладкие стены, без единой шероховатости и трещинки, дарили гостям иллюзию безопасности и одновременно создавали видимость беззащитности хозяев. Но стоило сделать лишь одно неверное движение – и в стенах открывались тысячи отверстий, из которых выдвигались дула малокалиберных турелей. Панцири никогда не афишировали свою военную мощь, наоборот, старались скрыть оружие, замаскировать под видом бытовых предметов. Ввести противника в заблуждение, заставить верить в собственное превосходство и допустить ошибку было излюбленной тактикой роатанцев. Они избегали прямых конфликтов, предпочитая вести скрытую диверсионную войну. В музее ВИЦ – Военной Истории Цивилизаций на Земле хранится наглядное подтверждение коварства и хитрости внеземного разума. Детские игрушки, посланные в дар планете Хтири и содержащие смертельный яд. Когда роатанцы узнали об экологической катастрофе на планете и планах хтирийцев на переселение, они выразили сочувствие, отправив будущим соседям гуманитарную помощь. И навсегда избавились от территориальных конкурентов, сократив их численность почти на восемьдесят процентов.
Сойдя с ленты, я прошел к стойке регистрации. Приложил карту статуса к панели на груди бота-секретаря и опустил руки в специальные углубления на столе. Фиксирующий раствор заполнил пространство ниш, лишая меня возможности двигаться. Я замер. Обычно проверка занимала от силы секунды три. Моя растянулась на двадцать девять минут. Все это время я стоял не шевелясь и даже дышать старался незаметно. Медленно начинал вдох и едва чувствовал, как воздух внутри приподнимает диафрагму, так же медленно выдыхал. Очень скоро от нехватки кислорода закружилась голова, но темп дыхания я не изменил. Не хотел давать роатанцам ни малейшего повода оторвать мне руки.
Наконец, раствор засветился и, втянувшись в стол, отпустил меня. Со спины неслышно подошли двое панцирей в силовой броне, и в сопровождении вооруженного конвоя я вышел на оживленную улицу Таоракиса. Вновь ощутил ярость толпы, выкрикивающей проклятия, и догадался, что в этот раз охрану приставили для моей защиты. О шлем разбивались комья земли, палки, фруктовые плоды и прочий мусор, который роатанцы заготовили для встречи со мной. И если бы не солдаты, уверенно прокладывающие дорогу к башне Высшего Каоанского суда, они охотно растерзали бы меня на части. Громкие вопли мешали сосредоточиться, голова все еще кружилась, и я мысленно порадовался, что роатанцы не видят моего лица. Слишком сильное удовольствие им доставят мои страдания. Проявлять слабость перед противником – не лучшая тактика, а в моем случае еще и заведомо проигрышная, ведь я знаю, какой мне вынесен приговор.
Перед административной линией – энергетическим барьером, окружавшим территорию суда, к конвою присоединились еще двое панцирей, и я слегка забеспокоился. По силе и боевым качествам любой роатанский гвардеец значительно уступал рядовому штурмовику Небесного флота, но четверо солдат в тяжелой броне против одного безоружного человека? Не слишком ли много? Хотя чему я удивляюсь? Для них я не просто человек. Я самый главный враг, палач и военный преступник, виновный в геноциде мирного населения. Много лет роатанцы пытались добраться до меня, искали лазейки в законах, добивались разрешения на арест и даже нанимали торговцев людьми, обещая щедрую награду за мою голову. И, наконец, нашли способ заманить меня на свою планету, причем разыграв комбинацию так, что я прилетел добровольно.
Я пересек барьер. Звуки стихли, уступив место тягучей вязкой тишине. Сияющее небо сменилось мутной пеленой защитного купола. Исчезли взгляды, лица, мелькание тонких клешней и лап. Судебная зона была отрезана от остального мира. На слушание допускались лишь судья и объектики, выступающие одновременно и адвокатами, и обвинителями. Правосудие по-роатански всегда вершилось вдали от чужих глаз. А вот казни они любили публичные.
У входа в башню застыл еще один бот-секретарь, но на этот раз подтверждение статуса не заняло много времени. Я поймал злобный взгляд одного из конвоиров. Вытянув шею и оскалив зубы, он пытался разглядеть меня сквозь темное стекло шлема. В спину уткнулся ствол плазмера. По тихому вибрирующему гулу я понял, что гвардеец перевел оружие в боевой режим. Остальные охранники придвинулись ближе, образовав вокруг тесное кольцо и вынудив двигаться шаг в шаг с ними.
Меня вели по длинной анфиладе коридоров, полутемных и безликих, словно тоннели подземных шахт. Становилось все холоднее, кожа под летным комбинезоном покрылась мурашками. На внутренней поверхности смарт-стекла появились предупреждающие знаки: еще немного – и температура воздуха опустится ниже компенсаторных возможностей материала, телу грозит переохлаждение. Панцири не снижая темпа перестроились и друг за другом двинулись дальше по стремительно сужающемуся коридору.
Через пару минут путь преградила энергостатическая дверь. За ней я увидел просторное помещение, заполненное парящими над полыми кубами – камерами содержания заключенных. Часть из них были прозрачны и пусты, другие скрывали своих обитателей за зеркальными стенами. А в центре комнаты возвышался величественный монумент – огромная фигура роатанца в боевой броне, к ногам которого склонялись представители иных рас. Я почувствовал, как внутри поднимается гнев. Здесь были пехотинцы Ланорима и воители мира Керасс, солдаты Бергши и легионеры Ападарра. Все те, кого в открытом бою панцири никогда не смогли бы одолеть. Но больше всего меня злило, почти до безысходности и отчаяния, что среди каменных фигур стоял сгорбленный, коленопреклоненный СИЗБЕ. Где этим тварям удалось его раздобыть? Небесный флот никогда не оставлял врагу оружие и тактическое снаряжение и уж тем более не бросал своих штурмовиков на поле боя. По крайней мере, до меня. Я усмехнулся мысли, что всю военную историю человечества будут делить на до и после меня. Так уж вышло. Но это не давало роатанцам права глумиться над нами.