Принцип войны. Том 2
Шрифт:
— Ну, с чертом меня еще не сравнивали, — усмехнулся Залесский и раскинул мешающие ему полы пальто. Потом приподнял руку, быстрыми движениями нарисовал в воздухе невидимую руну — и сразу на плечи навалилась тяжесть.
Бретер поморщился. Сейчас любая магия — а полковник СК сотворил «купол тишины» — вызывала у него страдания, пусть в голове и прекратилась работа кузнечных молотов.
— Чем обязан, господа?
— Мы хотели с вами поговорить, Кондрат Михайлович, — пояснил Елизаров, пристроившись на широком подоконнике. —
— Хорошая квартира, — обиделся почему-то Лицын. — Доходные дома купца Хрущева отличаются сравнительной дешевизной съема. Да, не блеск, но жить можно.
— А можете жить лучше, — Елизаров покрутил трость в руке. — Нам известно, как живется бастардам, не имеющим хоть какую-то поддержку от родителя. Вы же перебиваетесь единичными заказами от господина Измайлова. После дуэли с Волоцким вы мгновенно оказались на мели.
— Не темните, Матвей Александрович! — нахмурился Лицын. — Вам что-то понадобилось от меня? Сразу говорю: делишки от Палаты Безопасности не приемлю! Агентом или шпионом становиться не буду!
— Вы плохо представляете работу ПБ, — Залесского, кажется, развлекал этот разговор. — Точнее, совсем не представляете.
— Куда мне! — Лицын, не обращая внимания на гостей, заглянул в холодильник и достал оттуда бутылку минеральной «Пятигорской». Резким движением скрутил крышку и с наслаждением стал пить ледяную воду.
Елизаров смотрел на него с усмешкой, словно ожидал, когда бретер поперхнется. Но не дождался. Лицын ополовинил бутылку и с невероятным наслаждением рухнул на диван.
— Теперь можно и поговорить, — выдохнул он.
— Никакого почтения к титулам, — советник подмигнул Залесскому. — И ведь чувствует, шельмец, что никто не собирается перчатку в лицо кидать.
— Ко мне в дом заявились такие гости только с желанием спровоцировать скандал? — фыркнул Лицын. — Не поверю в столь удивительный случай. Здесь что-то другое, весьма важное… Я ведь прав, Ваша Светлость?
— Да, в проницательности вам не откажешь, Кондрат Михайлович, — кивнул князь. — Пожалуй, хватит словесных пикировок. Давайте о серьезном. Как вы себя чувствуете, рана не беспокоит?
Лицын нахмурился. Вопрос разбередил душевную тревогу. Рана-то зажила, оставив на теле отметину в виде небольшого рубца. Только вот бретер начал замечать какую-то странность, связанную с нею. Как только он начинал думать о проигранном бое и вызывать в себе ярость и желание отомстить Волоцкому, рубец воспалялся и приносил нешуточный дискомфорт. Впервые столкнувшись со странным явлением, Кондрат запаниковал и срочно вызвал Целителя. Тот пожал плечами и ничего путного не сказал. Промямлил что-то про нормальную циркуляцию крови, заживление тканей и терпение, которое необходимо для полного выздоровления. А еще ухо уловило странную фразу, дескать, какая-то
В общем, чертов рубец стал чем-то вроде каторжанского клейма. И Кондрат, потратив дни и ночи на размышления столь удивительного феномена, вдруг понял, что это значит. Загадка беспокойства раны была связана с древним, удивительной красоты, клинком, которым дрался Волоцкий. Другие мысли просто не приходили в голову, хоть Кондрат тщательно обдумал все версии.
— У меня все нормально, — ответил Лицын, машинально потирая шею, где краснела зажившая полоса от первого удара. Слава богам, хоть она не изматывала его болью.
— Прекрасно, — улыбнулся Елизаров. — А ты не помнишь, сынок, что тебе прошептал Волоцкий после удара?
Он неожиданно перешел на «ты», но Лицын даже не обратил на это внимание, занятый шеей.
Странный вопрос. Разве Волоцкий что-то ему говорил? Разве об этом думалось в момент, когда жизнь перетекала из него в клинок, торчащий меж ребер? Бр-р, жуткое состояние!
— Я не помню, Матвей Александрович, — пожал плечами Лицын. — Разве это важно?
— Да, действительно, уже неважно, — махнул рукой советник. — Аркадий Степанович… Вы хотели сказать.
— Кондрат Михайлович, у меня к вам деловое предложение, — заскучавший князь вцепился взглядом в бретера. — Как вы смотрите на негласное сотрудничество с ПБ?
— Ни за что! — отрезал Лицын. — С вашими ребятами я не хочу иметь никаких дел. Я дворянин, хоть и с дырявыми карманами, и свою честь не продаю!
— Подойдем с другого бока, — кивнул Залесский, словно предусмотрел подобный отказ. — Работать будете на меня, лично на меня. Так сказать, внештатным сотрудником. Отчитываться станете только мне, никому иному.
— Даже господина Елизарова можно игнорировать? — с подковыркой спросил бретер.
— Абсолютно, — без тени усмешки ответил князь. — У нас будет личный канал связи, о котором никто не узнает.
— Хм, — потер подбородок Лицын и снова приложился к бутылке. — Мне бы логичнее сначала задать вопрос: зачем это надо ПБ и что я буду с этого иметь?
— Правильно подумали. Так вы это хотели узнать?
Лицын покосился на Елизарова, отвернувшегося к окну, и недоуменно развел руками. Князь правильно расценил его жест.
— Господин советник — единственный человек, заинтересованный в деле. Но я еще раз подтверждаю свое слово: о нашем сотрудничестве не узнает никто.
«Слабое подтверждение, князь, — подумал бретер, лихорадочно прикидывая, как поступить. — Елизаров та еще скотина. Ради своих интриг шепнет одному, второму — и скоро вся столица будет знать, что Лицын продал свою шкуру «безопасникам».
— Что вы хотите от меня?
Залесский повертел в руках трость и со стуком впечатал ее в пол.