Принесенное бурей

silverandviolet

Не в этом состоит долг, отчитал он себя. Не в том, чтобы искать увертки.

Станнис видел перед собой свою мать, разговаривающую с королевой, они обе прижимали к себе своих новорожденных сыновей. Это было за месяц до их поездки в Вольные Города. Ренли Баратеон и Визерис Таргариен, троюродные братья, королева Рейла думала, что в будущем они смогут расти вместе. Леди Кассана сомневалась уже тогда. Двор был опасным местом, особенно после Сумеречного Дола. И все же она улыбнулась и кивнула. “Как наши мужья”, – сказала она. “Как наши мужья”, – согласилась королева.

Невинные постоянно погибают в войнах, он знал это. Женщины, дети, все они гибли, когда резня приходила

в королевство. Так существовал этот мир. Он узнал это тяжелым способом, на год оказавшись запертым в Штормовом Пределе, умирающим от голода, в то время, как люди Безумного короля пировали под стенами. Люди замка по одному умирали, но он никогда не думал о сдаче. Ренли плакал, требуя, чтобы он попросил еду у людей снаружи, но Станнис никогда даже не думал об этом. Роберт приказал ему держать для него его дом, не сметь его терять. И он сделал это, пока чертов Нед Старк не снял осаду.

– Стеффон, – позвала его королева Рейла. О чем он думал, вот так просто войдя в замок.

Они были его родней, он знал это. И они были угрозой правлению его брата, он знал и это.

Но смерть – не единственный способ, которым можно убрать угрозу.

– Ты защитишь его, ведь так? – спросила другая женщина давным давно. В гавани, у самого корабля. Ренли был тогда всего лишь младенцем, но Станнис пообещал матери.

– Защищу, – твердо сказал он. – Защищу.

Умирающая женщина, плачущий мальчик, новорожденный младенец. Они никогда не принимали участия в войне. Они не совершали преступлений – похищений и убийств.

За что они должны были умереть? За то, что родились с именем Таргариен? За то, что были семьей безумцам?

Станнис подумал о контрабандисте, которого оставил на своем корабле, которому отрубил пальцы за его беззаконные поступки, которого сделал рыцарем за спасение Штормового Предела. “Ты жесток”, – с отвращением сказал Роберт, узнав об этом. Станнис заскрипел зубами. “Нет, я справедлив”, – ответил он.

“Разве может так поступать справедливый человек”.

“Разберись с драконьим отродьем”, вот были слова Роберта. “Разберись с ними”. Не “убей их”.

Рейла Таргариен смотрела на него.

“Прости меня, брат”, – подумал он.

– Пообещай мне, кузен, – попросила она. Он знал, что надо сделать.

– Я обещаю, – ответил Станнис.

========== Джон ==========

Ворон прилетел в Королевскую Гавань через несколько недель после того, как новопостроенный флот отправился в путь под руководством наследника нового правителя. Один из гвардейцев Аррена стоял на посту у воронятни, и он сразу же предупредил Джона, за что получил приличную награду. Великий мейстер Пицель оказался человеком Ланнистеров, и потому Аррен радовался, что узнал новости первым – не следовало Тайвину Ланнистеру и его людям узнать, что случилось в крепости последних Таргариенов до него.

Что удивило при первом взгляде, так это то, что Станнис Баратеон, предполагаемый лорд Штормового Предела, адресовал письмо самому Джону вместо своего брата-короля. Но опять же, не было секретом, что между двумя братьями не было любви. “Черт побери, Нед”, – злился однажды Роберт во время обеда в Орлином Гнезде. Это было после визита лорда Стеффона и его второго сына, которому мало что там понравилось, в том числе встреча с братом. “Это ты должен был быть моим братом, не Станнис”.

Иногда Джон задумывался, не потому ли его бывший воспитанник был так помешан на Лианне Старк, потому что надеялся, что так его брат по воспитанию станет его братом по закону. “Так отвергать собственных родственников,

мальчик мой…”

Роберт всегда был упрямым, своевольным юношей. Уверенным, даже самоуверенным, больше, чем собственный племянник Джона Элберт. Всех ошеломило, когда в восемь лет он подружился с тихим, сдержанным сыном лорда Рикарда Старка. Конечно, это была одной из причин, почему их воспитывали вместе, но когда он впервые увидел их вместе, он засомневался, что они смогут подружиться. Тем не менее, скоро Роберт стал считать Неда большим братом, чем юношу, правившего вместо него Штормовым Пределом, и ребенка, не помнившего своих родителей. Возможно, это было понятно, потому что Роберт вырос вдали от Станниса и юного Ренли, но Джону казалось, что тут было что-то еще. Просто для Роберта совместно пролитая кровь казалась роднее, чем воды общего чрева.

И потому, Джон беспокоился из-за слов, написанных твердым, ровным почерком.

“Роберт не пойдет против собственного брата. Он не тронет детей…”

И все же, голос шептал в его голове, голос, похожий на голос другого его воспитанника: “Разве не тронет?”.

Как бы Джон не пытался, ему тяжело было забыть сцену в тронном зале, когда Тайвин Ланнистер преподнес Роберту тела принцессы Элии и ее детей. Он был уверен, что возможно, спустя какое-то время, ему будет легче притвориться, что этого никогда не было, но сейчас воспоминание было свежо в его памяти. “Драконье отродье” – выплюнул Роберт, и в его глазах светился огонек, который Джону не понравился. На секунду король показался совсем другим человеком. “Ты не мальчик, которого я растил”, – отчаянно тогда подумал он, когда губы скривились в усмешке, и он с одобрением взглянул на лорда Тайвина. “Ты не Роберт. Не он. Не можешь им быть”.

Джон в основном придерживал язык. Роберт все еще был юн, и он жаждал крови и мести, он не хотел всего этого на самом деле. Он никогда не сделал бы этого сам. Просто потому что он принял это подношение, еще не значит, что оно ему понравилось. Он просто притворился перед двором. Он не настолько далеко зашел. И по ночам Джон лежал, глядя в потолок, и повторял себе эти слова, как молитву. Он молчал и верно служил своему приемному сыну Десницей. “Этого больше не повторится”, – повторял он себе. Эддард не был так сдержан, как он, он сразу взъярился на Роберта. Дело едва не дошло до поединка, и расставались они точно не в лучших отношениях, и теперь Джон боялся, как отреагирует король, когда узнает, что его кровный брат разделяет мнение его названного брата. “Разделяет и мое собственное мнение”.

“Роберт – умный человек”, – говорил он себе. Он не станет делать что-то торопливое, не настроит против себя своего наследника или сторонников Таргариенов, только не теперь, когда война закончилась.

К несчастью, в глубине души Джон знал, что Роберт никогда не был разумен, когда дело касалось предыдущей династии.

Он созвал Малый Совет на следующий день, убедившись, что сообщения об этом были отправлены Роберту несколько раз, о том, что дело будет касаться “драконьего отродья”. Это могло быть единственное, что отвлекло бы короля от других… занятий, и привело бы его к столу, за которым сидели великий мейстер, лорд Талли, сир Барристан, сир Киван Ланнистер, лорд Варис и он сам. Джон не сомневался, что шпион-евнух уже наверняка знал, что случилось на Драконьем Камне, и задумывался, когда он собирался рассказать. Пицелль наверняка знал, так как это он снимал письмо с ворона, и он наверняка рассказал лорду Тайвину, который передал сиру Кивану. От всей этой таинственности Джона затошнило. Его объяснения для советников были пустой формальностью.