Приручи меня, если посмеешь
Шрифт:
Правда, парнишка так явно не считал. Он быстро развернул машину, ставя её перпендикулярно дороге и, открыв крышку подлокотника, находящегося между их креслами, выхватил из него ключи и нажал на брелоке кнопку. Ворота забора, расположенного вокруг дорогого особняка, немедленно распахнулись, и через пару секунд сомкнулись за въехавшей во двор машиной, отрезая все пути для погони, которая, надо сказать, совершенно отстала. Парень снова нажал кнопку на брелоке и ворота подземного гаража стали медленно отъезжать вверх. Торопиться было некуда, поэтому Субару потихоньку въехала в ворота гаража. Стёпа с остервенением снял ненавистный шлем, бросая его на заднее сидение,
Ну, сейчас он начистит пареньку морду, не глядя на то, что тот такой субтильный. Ведь их жизни сегодня висели на волоске, должно быть, несколько десятков раз! И сейчас Степан намеревался отбить у парня охоту к такого рода приключениям если не на всю жизнь, то, как минимум, на полжизни точно.
Водительская дверца распахнулась, и из машины вышел водитель, который оказался ещё и довольно маленького роста. У Стёпы даже мелькнуло чудовищное подозрение, что это ребёнок, которое сменилось оторопью, едва паренёк стянул шлем и тряхнул гривой роскошных чёрных волос, которые, взметнувшись, упали ему…точнее, ей, за спину.
А потом «паренёк» заливисто и звонко рассмеялся, когда вдалеке послышался вой сирены.
Это была молодая и очень красивая женщина, которая смотрела на Стёпу с таким неподдельным восторгом в глазах, что у мужчины на мгновение перехватило дыхание. Она получала огромное удовольствие от всего происходящего, в этом не было никаких сомнений.
Наконец, отсмеявшись, брюнетка открыла дверцу машины и кинула на заднее сидение шлем, а потом взглянула на Степана взглядом, всё ещё полным восторга и представилась:
– Привет, я Полина. Очень приятно познакомиться.
И этот взгляд, полный огня и жизни, сказал Степану, что он явно «попал».
Глава 2
– Степан, - только и смог выдавить он из себя, опуская сжатые в кулаки руки. Выбивать дурь из этого паренька, который на деле оказался настолько красивой женщиной, решительно расхотелось. А Полина стояла, некоторое время глядя на мужчину, кажется, прекрасно понимая все его мысли и чувства. Окинула оценивающим взглядом лицо, немного задержавшись на губах, опустила глаза на торс мужчины, и в это время пробежала язычком по губам. Потом, будто спохватившись, что её застали за неблаговидным занятием, снова вернулась взглядом к лицу Стёпы и рассмеялась, теперь уже тихим и музыкальным смехом.
– Пойдём наверх, Стёпа, - голос у неё был довольно низкий и звучный, с нотками лёгкой хрипотцы. – Думаю, что не станем друг другу «выкать».
Таким безапелляционным тоном обычно отдаёт приказы начальство своим подчинённым, но, к слову сказать, Степану нравилось то, как началось их общение. Ему давно необходимо было что-то подобное, чтобы сосредоточить свои мысли только на происходящем, и теперь он открыто наслаждался ситуацией. А позволить пока Полине «руководить» было даже забавным.
Он прошёл за ней в сторону витой лестницы в углу, созерцая вид её хрупкого, но такого женственно тела, пока поднимался за девушкой по ступеням. Она была настолько грациозна, даже в этом костюме, по которому невозможно определить пол, что не вызывала никаких сомнений в том, что перед ним женщина.
– Сейчас ребята начнут отзваниваться, мы обычно
– Располагайся, выбирай, что хочешь выпить, я скоро.
И с этими словами скрылась за дверью. Стёпа некоторое время смотрел на закрывшуюся дверь, словно та могла ему хоть что-то объяснить, а потом стряхнул с себя оцепенение и направился в сторону гостиной. Определённо, ему была просто необходима порция коньяку, чтобы только приглушить в себе смесь эмоций, которую он испытал недавно. Сейчас она, как это постоянно бывало у Степана, улеглась, оставляя внутри пустоту и странный ступор, названия которому он не знал. Организм будто бы защищался от переизбытка ощущений и отключал саму возможность что-то испытывать.
Итак, Полина. Имя звучало на языке выдержанно, мягко и остро одновременно. Так же, как ощущался на нём вкус дорогого коньяка, который Стёпа с удовольствием смаковал, присев возле разожжённого камина. Интересная женщина, причём интересная во всех смыслах этого слова: и внешне, и внутренне. Разумеется, пока он смог составить лишь первоначальное представление о её внутреннем мире, но то, что он успел увидеть, уже очень влекло его к дальнейшему познанию. Желание уединиться где-нибудь с сигарой и бокалом спиртного, исчезло, будто его и не было, уступив место сладкому предвкушению.
Полина вышла к нему минут через сорок, прижимая телефонную трубку плечом к уху и роясь в чёрной сумочке. Стёпа поднялся на ноги, отставляя в сторону бокал с недопитым коньяком, и оглядывая девушку с ног до головы. Быть может, это и было некрасиво, но он не смог сдержаться, потому что на его глазах буквально свершилось превращение в прекрасного лебедя. Нет, Поля, конечно, была прекрасна и в гоночном костюме, но сейчас преобразилась настолько, что взгляд мужчины не мог оторваться от открывшейся картины. Она была одета в простое, но выгодно подчёркивающее все достоинства её фигуры платье. Шикарные волосы были убраны назад, открывая тонкую изящную шею, на которой была надета скромная подвеска. Неброский макияж, да и вообще, похоже, эта женщина просто знала, что чертовски красива и сексуальна, и это знание было у неё в крови. Поэтому Полина, не обращая внимания на взгляд Стёпы, который так и не смог оторвать от девушки глаз, спокойно разговаривала по телефону.
– Да, Виталь, мы будем минут через тридцать. Знаю, да, со Стёпой. Хорошо.
Она отключила телефон и спрятала его в сумочку, подходя к одному из кресел, на котором небрежно валялась шубка.
– Куда едем? – спросил Степан, помогая Поле надеть шубу и на секунду задерживая ладонь на нежном плече девушки.
– В клуб в центре. Там все уже собрались. Ты не против?
– Нисколько.
С каждой секундой внутри Степана росло ощущение, что сейчас всё происходит так, как и должно было быть в его жизни. И то, что происходило, было таким закономерным. Слова, жесты, улыбки, действия. Как будто они с Полиной знали друг друга всю жизнь, и в то же время не успели познать друг друга даже на треть.