Приручить и обезвредить

Лин Витта

– Лёш, в чём дело?

– Ни в чём, не забивай себе голову. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Я хотела сказать ещё что-то, но он положил трубку.

Смотрю на телефон в руке и неприятное предчувствие разливается в груди.

Очень хочется позвонить маме и поплакаться, чтобы она поддержала, заверила, что всё будет хорошо. Но я для неё проститутка. И, наверное, я попробую помириться с ней, но не сейчас, когда я так уязвима в своих переживаниях.

На следующий день тишина, ни одной смс или звонка. Так обычно и бывает ведь. А почему, он был

расстроен? Может из-за квартиры или командировки? Эти мысли бередят, что-то глубоко внутри. Так, Марта, побудет он немного без связи. Два-три дня – и обязательно услышу его. На второй день я начинаю себя накручивать и, чтобы хоть как-то отвлечься, устраиваю генеральную уборку. Добираюсь даже до люстры. Залезаю на шкафы. В общем, везде, лишь бы только себя чем-то занять.

Третий день тишины. Нехорошее предчувствие и волнение за Лёшу раздирает изнутри. Пока мыла посуду разбила чашу и 2 тарелки – всё в буквальном смысле падает из рук.

На четвёртый день отправляюсь с подругами в кафе и по магазинам. Пытаюсь заглушить режим ожидания выбором белья, представляя реакцию Лёшу на тот или иной комплект.

Пятый день. Не выдерживаю звоню сама. «Абонент недоступен». Пробую работать. С переменным успехом, но получается.

На шестой день мне звонит неизвестный. Дрожащей рукой провожу по экрану.

– Слушаю.

– Марта, это Кирилл.

– Привет, а Лёша в командировке. Что-то случилось?

– Я знаю, я поэтому и звоню. Его пару часов назад доставили в реанимацию. Он попал под обстрел.

Я медленно оседаю, кажется, вся кровь из тела просто испарилась.

– Он жив?

Глава 33.«Спящий красавец»

Я не помню, как выходила из квартиры, не помню, как добиралась в госпиталь. Залетаю в здание в куртке на распашку, холода не чувствую нигде, кроме сердца. Подбегаю к сотруднице у стойки информации.

– Здравствуйте, Беркушев Алексей Игоревич поступил к вам пару часов назад, где он?

– Вы кем приходитесь?

– Девушка.

– Извините, но посещение пациентов возможно только для родственников.

– Девушка, мне надо к нему! Он вообще жив? Что с ним?

– Успокойтесь. Сейчас посмотрю. Жив. В реанимации. Но вас не пустят.

Нервно выдыхаю. Жив. Самое главное.

– А что мне делать?

– Ничего, ждать.

– Я же не могу бездействовать!

– Девушка, он в реанимации, вам в любом случае к нему сейчас нельзя. И что вы собираетесь делать? Повторяю, успокойтесь и ждите.

Я обречённо бреду к сиденьям, стоящим вдоль стен. Беспомощно осматриваю холл. Надо что-то придумать, не могу же я просто сидеть и ждать, пока Лёша там борется за жизнь один! Я должна быть рядом! Залезаю в сумку. Налички нет. Пытаюсь сообразить, где снять денег и сколько может понадобиться, если заплатить, чтобы медсестра «не заметила» отсутствие штампа о браке. И как это делается? И у кого можно попросить помощи? Чёрт! Это же госпиталь для спецслужб, тут всё строго, вряд ли прокатит просто заплатить. Если вообще не выгонят за такие дела.

Боюсь сделать ещё хуже. Хотя, казалось бы, куда ещё?

Точно! Кирилл! Он же может помочь?

Нахожу в вызовах его номер. Гудок, ещё один.

– Кир, мне нужна помощь, – перехожу сразу к делу, торопясь решить проблему.

– Не пускают?

– Нет. Сказали, что только родственников.

– А чего ты не сказала, что сестра?

Чёрт! Бью себя ладонью по лбу.

– Да не сообразила я.

– Ну ясно. Ладно, сейчас подумаем.

Сижу, жду новостей, нервно постукиваю ногтями по телефону.

И тут вижу, как медсестра, с которой я разговаривала, встаёт. К ней подходит другая девушка в форме, они переговариваются, вроде как про обед, и первая уходит. Это мой шанс!

С каменным лицом иду опять к стойке.

– Здравствуйте, у меня брат тут лежит – Беркушев Алексей Игоревич.

– Так-с, сейчас посмотрим. Да, в реанимации, действительно, в третьей палате. Четвёртый этаж, налево. Но вас в палату не пустят ещё.

Дальше я уже не слушаю, обронив спасибо, спешу на четвёртый этаж. Здесь медицинский запах сильнее, всё стерильно белое. Нахожу третью палату. Только поднимаю руку, чтобы толкнуть дверь, как меня окликают:

– Девушка! Туда нельзя!

Врач не спеша идёт в мою сторону.

– Вы к кому? И кем приходитесь пациенту?

– К Беркушеву. Сестра, – нагло вру. Голос даже не дрогнул, хотя от переживаний во мне сейчас трясётся всё. Надо бы Киру сказать, что я прошла, если сейчас не выгонят.

– Девушка, операция только прошла, сейчас пациент восстанавливается. Пока придётся ждать. Вы бы поехали домой. Оставите номер телефона, мы позвоним.

– Я никуда не пойду! Что за операция? Что с ним вообще?

– Он получил огнестрельное ранение, пулю вытащили, жизненно важные органы не задеты. Повезло. Ангел-хранитель у него точно есть. Сейчас угрозы жизни нет, но состояние пока тяжелое. Сутки понаблюдаем за ним в реанимации.

– Тогда можно я посмотрю? Я одним глазком, хотя бы с порога, пожалуйста, – складываю ладони в умоляющем жесте.

– Не положено.

Врач разворачивается и уходит. А я сажусь ждать, когда коридор будет пустым, чтобы прошмыгнуть в палату.

Я просидела у палаты, наверное, несколько часов безрезультатно. Единственное, что меня успокаивает – если бы с ним что-то случилось, я была бы рядом и не пропустила этого. Когда уже стемнело, я начинаю беспокоиться, что меня могут попросить уйти. Но тут происходит чудо. Ко мне подходит медсестра.

– Здравствуйте, вы сестра Беркушева?

– Да, да, сестра, – я активно закивала.

– Пойдёмте, на минутку заглянете в палату, пока не пришла моя сменщица. Тут таких «сестёр» у молодых бойцов –каждая вторая. Понимаю всё.

– О боже! Спасибо!

Я подрываюсь с сиденья, будто оно загорелось подо мной. Сотрудница зашла первой, вхожу следом с трясущимися руками.

– Я могу подойти? – произношу сквозь ком в горле.

Медсестра кивает.

– Только ничего не трогайте из приборов, трубок или проводов.