Пришествие драконов. Начало.
Шрифт:
Клуаран умудрялся находить в чаще тропы, невидимые для Эдмунда. Они ни разу не остановились, даже не умерили прыть, хотя Эдмунду уже казалось, что его конь выдохся. Сам он тоже был до крайности изнурен. Боль в руке и подбородке еще не прошла, но выдержать ее помогала уверенность, что они спаслись.
Наконец Клуаран вывел их из чащи. Небо светлело, но моросил мелкий дождик. Менестрель жестом позволил Эдмунду и Элспет спешиться. Они повели взмыленных лошадей вверх по лесистому склону к скальному выступу. Там обнаружилась маленькая пещера, где можно было укрыться от дождя.
Элспет спотыкалась от усталости, волосы
— Ты хорошая наездница, — пробормотал Эдмунд с закрытыми глазами.
— По крайней мере, не вывалилась из седла, — согласилась Элспет еле слышно.
Прежде чем забыться сном, он успел услышать ее мерное дыхание.
Эдмунду снилось, что он дома, в Новиомагусе. Ему пять лет, отец в отлучке, но при дворе с Эдмундом и Бранвен остался Аэлфред. Это было осенью, предшествовавшей его отъезду в Галлию за шестью вороными конями. Дядя Эдмунда был уже взрослым мужчиной, ему исполнилось двадцать лет, но это не мешало ему носиться с племянником по берегу озера. Они увлеченно предавались любимой игре Эдмунда — сражению на деревянных мечах. Конец игре положила испуганная стая белых гусей, поднявших оглушительный гогот.
В следующее мгновение они уже собирали ежевику. Эдмунд бежал вдоль высоких желтеющих вязов к следующему кусту, дядя топал за ним. Лицо и руки мальчика были липкими от лилового сока, висевшая на шее миска раскачивалась, рассыпая ягоды.
— Полегче, Белый Хвостик! — Так Аэлфрел прозвал Эдмунда в честь белых гусей с озера. Сам он был темноглаз и темноволос, как и его сестра Бранвен, и всегда подтрунивал над Эдмундом из-за его белобрысости. «В снегу мы бы тебя потеряли!» — смеялся он. Сейчас, нагнав племянника, он попытался стереть лиловые пятна с его щек. «Как ни мойся, этих пятен от твоей мамаши не скроешь!»
Во сне зарослям ежевики не было конца. Он вцепился в миску, дядя поднял его за крупными ягодами на верхних ветках. Колючки цеплялись за его одежду, царапали руки. Не обращая внимания на помехи, он потянулся за особенно большой, сияющей ягодой — и отпрянул. Среди серо-зеленой листвы он обнаружил птичий глаз, черный и круглый. Птица подняла голову. Это был огромный ворон; вот он взмыл в воздух, расправил крылья и испустил хриплый крик. А потом вдруг напал на мальчика, метя в него своим страшным клювом.
Дядины руки, только что поддерживавшие его, исчезли. Эдмунд отпрянул, закрыл руками лицо, спасаясь от железного клюва и когтей. Он больно шлепнулся на землю и изо всех сил помчался прочь, но нападение уже прекратилось. Оглянувшись, он увидел, как огромная птица медленно летит прочь. Стало темно, под ногами была уже не трава, а камни.
Теперь он находился в просторной комнате, тускло освещенной и полной странных неузнаваемых предметов, каких-то деревянных и железных конструкций. Их очертания были ему незнакомы, но все равно вызывали страх.
Внезапно одна из них пришла в движение. Он в ужасе шарахнулся, потом понял, что предмет движется не сам, его приводит в движение человек — Элспет, прижатая к железному штырю. Оказалось, что она к нему прикована, ноги ее не достают до земли… Она извивалась, беззвучно кричала, лицо искажали гримасы
Из тени выступила и приблизилась к ней фигура в капюшоне. Незнакомец что-то держал в руке. Отблеск свечи на остром лезвии?
Эдмунд рванулся к обоим, его рот открылся в крике — но нет, способности двигаться он был лишен. Казалось, что его держат и не отпускают колючие ветки ежевики. Что-то впивалось в него со всех сторон, а он не видел, что это… Он бился, стараясь освободиться, но не мог прийти бедняжке на помощь. С тошнотворным чувством беспомощности он наблюдал за приближающейся фигурой.
Глава четырнадцатая
Элспет проснулась: ее разбудил крик Эдмунда. Девочка посмотрела на своего спутника, но он по-прежнему спал. Она потянулась и застонала. Все тело ломило, при попытке согнуть колени мышцы ног пронзила острая боль. В пещере было мокро, в каменной крыше обнаружилась течь. День начинался тусклый, солнца не было видно, поэтому нельзя было определить, сколько они проспали и который теперь час.
Глядя на Эдмунда, Элспет соображала, стоит ли его будить. Во сне он молотил руками в воздухе и постанывал. Со времени знакомства с Элспет на «Копьеносце» он похудел и выглядел старше: два истекших дня превратились для него в добрые два года. Кожа белела сквозь остатки орехового сока на лице, шрам на подбородке распух.
На Элспет нахлынули воспоминания о бегстве истекшей ночью. Она в тревоге села и стала озираться в поисках Клуарана. Куда он подевался? Она вспомнила, какими глазами он смотрел на меч. Он знал, что это такое, — это было ясно видно по его волнению. Но весь долгий путь до пещеры он помалкивал о мече, не спрашивал, откуда он взялся, как она догадалась, что ему подвластны каменные опоры и что таким способом можно помешать стражникам продолжать погоню.
Эдмунд зашевелился. Элспет увидела, что он проснулся и смотрит на нее. У него был несчастный вид, голубые глаза глядели с отчаянием.
— Элспет… — пробормотал он.
— Я здесь, — отозвалась она.
Эдмунд тряс головой, словно пытался прогнать из нее туман. Но, прежде чем Элспет успела спросить, что ему приснилось, в пещеру вошел Клуаран в тяжелом от влаги плаще с облепившими череп волосами.
— Это называется весенняя погодка! — фыркнул он, кивая на завесу дождя. — Но нам дождь не помеха: придется улепетывать. Стражники не привыкли опускать руки. — Он подошел к Эдмунду, чтобы осмотреть рану у него на руке. — Останется шрам, — определил он. — Но рана хорошо заживает. Сможешь ехать верхом?
Эдмунд молча кивнул. С тревожно сжимающимся сердцем Элспет последовала за мужчинами на мокрый от дождя склон, где лошади безмятежно щипали траву. Внизу раскинулся лес: высокие дубы, березы, каштаны, только выпускавшие листочки. Дальше блестела река.
— Нам туда, — сказал менестрель, указывая на реку. — Переправимся — и через два дня доберемся по лесным дорогам до Венты.
Элспет кое-как взгромоздилась на старую кобылу. От каждого движения у нее мучительно ныли все мышцы, зато прошла боязнь свалиться с лошади. Стиснув зубы, она последовала за своими спутниками, уже въехавшими в чащу. Немного погодя Эдмунд отстал от Клуарана и пустил своего коня рядом с лошадью Элспет. Он берег левую руку — видимо, боль еще не прошла, но все равно его навыки верховой езды вызывали у Элспет зависть.