Пришествие князя тьмы
Шрифт:
— Нет, — отчеканил я, смело встречая тяжелый взгляд ректора. — Ни один из предложенных перстов мне не подходит. Увольте, но я не возьму в услужение первого встречного!
Миг — и зал накрыла звенящая тишина. Казалось, весь воздух враз выкачали могучим насосом, и теперь народ потрясенно ловит ртами невидимые молекулы кислорода.
Я уже хотел было гордо удалиться, но тут произошло нечто невероятное. Стоило мне обернуться к белобрысому, как его лапищи молниеносно обхватили меня и дернули на себя. Не успел я и глазом моргнуть, как мое лицо вплотную
— Ну все, Ванечка, кранты тебе! — прорычал перст, обдавая меня смрадным дыханием. — Готовься к смерти, недомерок!
И он заржал — мерзко, с надрывом, словно последний психопат. Да твою ж мать, никак влип я по самое не хочу! С-сука Снежка, удружила так удружила, нельзя была сразу сказать, что он заслан меня убить. Чтоб ей до скончания веков икалось, змеюке подколодной!
Глава 17
Оказавшись в мерзких, длиннющих руках перста, я почувствовал себя беспомощным котенком в стальных тисках. Проклятое тело сморчка, в которое я был заточен, не могло оказать достойного сопротивления. Казалось, еще немного — и мои ребра попросту переломаются под чудовищным напором, превратив внутренности в кровавое месиво.
В зале воцарилась гробовая тишина, а затем грянул дружный вздох ужаса. Студенты застыли на местах, не смея шелохнуться, преподаватели вскочили со своих кресел. Ректор, побледнев как смерть, попытался урезонить обезумевшего перста:
— Стой! Не делай глупостей! Тебе все равно не выйти живым из академии, если ты убьешь учащегося!
Но монстр лишь оскалился в жуткой ухмылке и сдавил мою грудную клетку с удвоенной силой. Я хрипел и извивался, тщетно пытаясь высвободиться из его захвата. Краем глаза заметил, как Нинель что-то торопливо нашептывает на ухо ректору, а тот лишь отмахивается, не сводя напряженного взгляда с разворачивающейся драмы.
Тем временем остальные преподаватели обступили нас полукольцом, выпустив перстов. Однако атаковать не решались, опасаясь задеть меня вместе с врагом. Я лихорадочно пытался сосредоточиться, призвать на помощь свой дар и оттолкнуть проклятого упыря, но тщетно — боль и оглушающий хохот перста совсем рядом с ухом мешали мне собраться с мыслями.
— Давайте! Ну давайте же! — пророкотал он, обдавая мое лицо зловонным дыханием. — Только по одному, не все скопом! Хочу насладиться этим сполна.
И вдруг его тело начало стремительно меняться, обрастая длинной белоснежной шерстью. Конечности удлинялись и искривлялись, превращаясь в мощные лапы с загнутыми когтями. Лицо вытягивалось в звериную морду, клыки удлинялись на глазах. Через несколько секунд передо мной возвышалась исполинская магическая горилла.
Вместо когтей на лапах твари были длинные заостренные наросты, больше похожие на кинжалы. Налитые кровью глаза смотрели с дьявольским весельем и предвкушением расправы. Теперь передо мной был не просто опасный перст, а машина для убийства, способная растерзать кого угодно одним движением.
Я зажмурился и усилием
Сосредоточившись, я мысленно проник внутрь мерзкой туши, нащупывая каждую кость, каждый хрящ и сустав. А затем резко сжал невидимую длань, одновременно выворачивая и дробя их в мелкое крошево.
Горилла взревела от боли и неожиданности. Ее скрюченное тело обмякло и рухнуло на пол, превратившись в бесформенную кучу плоти и шерсти. Воспользовавшись моментом, я совершил стремительный рывок и откатился в сторону, прижимая руку к груди. Кажется, пара ребер все-таки треснула…
В зале тут же поднялся невообразимый гвалт. Студенты завизжали и бросились врассыпную, стремясь убраться подальше от кровавого побоища. Жалкие трусы, вот они, доблестные маги академии! Персты-пустышки которых нам пытались вручить, в ужасе жались по углам, позабыв о самой возможности побега.
Краем глаза я заметил, что Нинель что-то кричит, показывая на корчащуюся тушу. До меня донеслись обрывки фраз:
— …голову! Нужно снести ему голову! У него регенерация!
Ага, значит, вот в чем дело! Тварь способна восстанавливаться после любых ранений, кроме обезглавливания. Что ж, будем знать. Жаль только, припозднилась ты с советом, милая Нинель.
Она словно услышала мои мысли и вперила в меня тяжелый взгляд. Глаза полыхнули зеленым огнем, губы беззвучно шевельнулись. И я понял — она не станет вмешиваться. Сейчас ей важнее увидеть, на что способен я сам. Она верит в меня и мои силы. Что ж, будем соответствовать!
Стиснув зубы, я вновь обратился к своему дару. На этот раз вложил в удар всю свою ярость, всю некротическую мощь, помноженную на телекинетический напор. Почувствовал, как незримая длань смыкается на горле гориллы, проникая под кожу и вгрызаясь в трахею.
Мерзкая туша заверещала и задергалась. Я чувствовал, как под моим напором плоть начинает стремительно разлагаться, покрываться струпьями и язвами. Как гниль и тлен расползаются по шее твари, разъедая связки и хрящи. Еще миг, одно усилие — и в моей руке окажется ее голова. Вот так-то, выкуси, образина!
Существо издало жуткий предсмертный вопль и забилось в конвульсиях. А потом все стихло. Безжизненное тело грузно осело на пол, дернулось в последний раз и затихло. Из обрубка шеи хлестала черная дымящаяся кровь, растекаясь зловонной лужей.
Я разжал пальцы, и мертвая голова глухо стукнулась об пол. Застывшие глаза твари пялились в никуда.
В зале повисла звенящая тишина. Все взгляды были прикованы ко мне — ошарашенные, испуганные, полные благоговейного трепета. Да, сука, да, такого вы точно не ожидали от скромного первокурсника. То ли еще будет!
Я растянул губы в кровожадной усмешке и обвел притихших студиозусов торжествующим взглядом. Поймал обеспокоенный взор ректора, одобрительный — Нинель, бешеный — Шереметьева. Что, съели, голубчики?