Пришествие необычайного

Головачев Василий Васильевич

Нынешний сад имени Баумана некогда представлял собой усадьбу Голицыных. Потом она на некоторое время попала в собственность московских купцов. В начале двадцатого века князь Голицын Николай Дмитриевич выкупил свою бывшую усадьбу на Старой Басманной и передал ее Москве для устройства городского сада. В советские времена к саду присоединили территории трех соседних усадеб, и здесь появились грот, горка и вековые дубы. Имя саду дали автоматически: все вокруг носило имя знаменитого революционера – район, станция метро и памятник. На эстраде сада часто проходили концерты, устраивались

танцы для молодежи и по вечерам показывали кино.

В начале девяностых годов прошлого века вокруг этого уголка патриархальной Москвы развернулось настоящее сражение, инициированное желающими его купить. Но жители района отстояли свое достояние, и сад начал возрождаться. Практически каждый год здесь проходят массовые гулянья и проводятся праздничные мероприятия. Выставка ледовой скульптуры была одним из таких мероприятий, на которое съезжались не только жители Москвы, но и гости из других городов России.

За резной чугунной оградой сада появилась чудесная сказочная страна. Ледяные сфинксы, драконы и чудовища располагались рядом с добрыми волшебниками, Снегурочками, Дедами Морозами, принцессами и невиданной красоты дворцами и цветочными композициями, подсвеченными изнутри. Тарасов едва не загляделся на шеренги скульптур, каждая из которых вполне могла претендовать на первый приз.

Яну он увидел неожиданно.

Девушка стояла у двухметрового ледяного самовара, уйдя мыслями в себя. На ней была синего цвета дубленка с голубым мехом несуществующего животного, голубой пушистый шарфик, стягивающий волосы, и голубые сапожки. Руки она прятала в такого же цвета муфту. Рядом с ней никого не было. Но, судя по обреченному виду девушки, ее приятели-конвоиры находились где-то поблизости. Зрители подходили, разглядывали самовар, шутили или восхищались, смеялись, брели дальше, а она все смотрела перед собой как зачарованная и ничего не замечала.

Тарасов подошел к ней, молча стал рядом, глядя на светящийся самовар.

Яна продолжала стоять в той же позе. Глаза ее были широко раскрыты, но вряд ли она что-либо видела. Потом она все-таки почувствовала чье-то присутствие, бросила на Владислава косой взгляд, тут же отвернулась… и снова медленно повернула голову к нему. С минуту смотрела, вспоминая, будто всплывала из глубин океана непонимания, и вдруг с тихим сдавленным вскриком «Роман!» бросилась к нему на шею.

– Осторожно, – недовольно проговорил Тарасов, пытаясь удержать рванувшееся галопом сердце. – Уколешься, я уже год не брился. Привет. Вот, случайно проходил мимо, дай, думаю, загляну в сад. Такая неожиданная встреча.

– Это ты! – выдохнула она, прижимаясь к нему всем телом. – Это действительно ты! Приехал! Господи, как же я тебя ждала! Ты не представляешь!

– Я звонил, но твой мобильник почему-то молчит, как партизан.

– Геннадий разбил его… уведи меня отсюда! Они пошли за пивом и сейчас придут.

– Не бойтесь, сударыня, я здесь, с вами, и все теперь будет хорошо. Хотелось бы посмотреть на выставку, великолепное зрелище.

Она зябко передернула плечами.

– Я уже насмотрелась, не хочу больше. Пошли отсюда, пожалуйста.

– Как

скажешь.

– Ни хрена себе! – раздался сзади чей-то удивленно-язвительный голос. – Стоило ее оставить на минуту, как она хахаля нашла!

Тарасов оглянулся.

Раздвигая поток гуляющих по саду людей, к ним подходили четверо парней в меховых шубах и вязаных шапочках. Один из них, без шапки, с гривой рыжих волос, держал в руках две банки пива. Это был Геннадий.

– Ба, знакомые лица, – продолжал компаньон отца Яны с кривой ухмылкой. – Наш ухажер заявился. Как говорится, на ловца и зверь.

Тарасов вспомнил фразу из речи одного из депутатов Госдумы: «Водка помогает нам вести нормальный образ жизни».

Глаза Геннадия сузились. Несмотря на состояние «подшофе», он заметил легкую усмешку, скользнувшую по губам Тарасова.

– Что ухмыляешься, каратист? Давно не били? Так мы ща исправим упущение. Я же тебя предупреждал: не лезь к моей бабе!

– Я тоже предупреждал, – тихо проговорил Владислав, сатанея. – Очевидно, поганец, ты не понял. Это последняя капля!

Парни, сопровождавшие Геннадия, переглянулись и дружно заржали.

– И что же ты сделаешь, каратист? – с той же кривой усмешкой поинтересовался бывший муж-приятель Яны. – Неужели поколотишь всех четверых? Может, ты и от пули увернешься? Давай, покажи класс.

Один из парней, с усиками и сигаретой в зубах, вытащил пистолет.

Яна вздрогнула, вцепилась в локоть Тарасова.

– Не связывайся с ними! Лучше я…

– Не волнуйся. – Он мягко снял с локтя руку девушки. – Отойди в сторонку.

– Вот это по-мужски, – широко осклабился парень с усиками. – Покажи нам, как надо «качать маятник». Умеешь?

– Вы сами этого хотели, – глухо сказал Тарасов.

В ту же секунду слева и справа от парней, полукругом оцепивших Владислава и Яну, выросли две фигуры. Раздались глухие удары. Двое парней беззвучно сложились пополам, упали на очищенную от снега асфальтовую дорожку. Парень с пистолетом повернул голову налево, и Тарасов прыгнул вперед, туго толкнув телом воздух.

Реакция у приятеля Геннадия была неплохой. Он даже успел отпрянуть в сторону и нажать на курок, выворачивая пистолет особым приемом – «по-спецназовски», то есть плоскостью рукояти параллельно земле, – но пистолет стоял на предохранителе, и выстрел не прозвучал.

Тарасов выбил оружие из руки усатого (прием «клешни краба») и коротким, но мощным ударом в челюсть послал его в долгое путешествие «по астралу». Получись удар чуть побыстрей, потребовалось бы немедленное вмешательство врачей. Но Владислав инстинктивно остановил руку, в глубине души не чувствуя ненависти к недоумкам, считавшим себя повелителями жизни.

На мгновение начавшееся движение прекратилось. Все, кто в это время находился поблизости от места инцидента – посетители сада, Геннадий, Яна, команда Тарасова, – замерли. Потом Владислав кивнул подчиненным и сделал шаг к побледневшему, стоявшему с вытаращенными глазами – банки пива в разведенных в стороны руках – «благодетелю» семьи Яны.