Пришествие Зверя. Том 3

Сандерс Роб

Церберин не одобрял принудительный труд, но, с тех пор как он стал де-факто главой Кулаков Образцовых, ему приходилось идти и не на такое. Эти люди были рабами Железных Воинов задолго до его прибытия, так какой же вред он причинил им? Никакого.

Он заморгал на слабом, но непривычном дневном свету, когда к нему приблизились эпистолярий Гонориус и апотекарий Калькатора, Барбан.

Гонориус носил терминаторскую броню, но без шлема, и его бледное лицо напоминало жемчужину в оправе обручей и армированных кабелей. Эпистолярий казался даже бледнее Церберина, что само по себе уже пугало. Кожа Церберина была лишена пигментации, потому что он родился в мире, солнце которого могло убить, но Гонориус был старше его и принят

в орден за пять веков до заселения Эйдолики. Глаза же его, напротив, чернели, как бездна за пределами Астрономикона. Он давил на психику, могучей силой сокрушая сознание Церберина. Вспышки того, что можно, в принципе только ощутить, так и полыхали на его огромном доспехе, словно корона звезды во время затмения.

Не считая Церберина, никто не сотрудничал с их новыми союзниками так тесно, как эпистолярий.

— Какие новости? — спросил Гонориус. Тихая мощь, кроющаяся в глубоком голосе старого воина, неизменно заставляла Церберина на миг опешить.

— Пока ничего. Но вызов от Последней Стены.

— Значит, борьба продолжается. Хорошо.

— Конечно продолжается. Думаешь, наши братья могли бы сдаться?

— Собираешься вернуться к ним? — спросил Барбан.

Бронзово-стальная кираса апотекария была сильно модифицирована и насыщена бионикой. За спиной его маячили двое крупных мускулистых парней, всего одиннадцати-двенадцати стандартных лет на вид. Они выглядели нездоровыми из-за потери крови и насильственных генных модификаций. Времени, чтобы оценить кандидатов на предмет ценности и биологической совместимости, просто не было. Тут требовались крепкие стены — и сильные воины, чтобы эти стены удерживать. Церберин осмотрел двоих новобранцев. Горло и грудь каждого были покрыты шрамами после процедуры имплантации. У обоих на коже уже возникли пятна, похожие на синяки, — первые признаки того, что позже разовьется в «черный панцирь» и позволит им носить силовую броню. Церберин не мог с ходу определить, кто это — Железные Воины или Кулаки Образцовые.

Реох, наверное, знал.

Церберин пронзил Железного Воина взглядом. Оба молчали.

— Мой господин! — с облегчением выдохнул один из служителей либрариуса, скатываясь по ступенькам в освещенный солнцем двор. Он низко поклонился эпистолярию и, тяжело дыша, повернулся к Церберину с докладом. — Сообщение от Евклидиса, господин.

— Магистр ордена Испивающих Души, — сказал Гонориус, подняв бровь, и еще чуть расширил черную линзу. — Наши отсутствовавшие братья вступают в войну. Возможно, еще не все потеряно.

— Что там говорится? — спросил Церберин.

— Зов о помощи. Их осаждают, господин, — орки в большом количестве.

— Далеко отсюда?

— Соседняя система. По направлению к центру Галактики.

— Достижимо, — сказал Гонориус.

— Едва, — поправил Церберин. Барбан смотрел на них обоих безо всякого выражения, словно оценивая их решение. — Никому об этом не говори, — сказал он смертному служителю. — И игнорируй все попытки связаться с нами, исходящие оттуда.

— Но, господин... — начал Гонориус, потом осекся.

На каком-то глубинном, сугубо человеческом уровне Церберина обеспокоило, что один его взгляд заставил умолкнуть столь древнего и могучего воина.

— Мы еще не готовы, брат, — сказал он, прислушиваясь к звукам работы, которая продолжалась глубоко внизу. — Когда мы снова будем сильны, тогда и дадим о себе знать. 

ГЛАВА 12

Мир — это перерыв в боях на войне, которая идет вечно.

Летописец Фукидид, до МО

Пустота

Зал для совещаний на борту «Альказара достопамятного» выглядел предельно просто и строго, как и ожидал Курланд. Он имел овальную форму, со стенами из голого металла,

а почти все пространство внутри занимали крепкий металлический стол и стулья, которых хватило на пятьдесят воинов Адептус Астартес. На равном расстоянии друг от друга в неполированную поверхность были вмонтированы гололитические кристаллы, отражавшие тусклое сияние люмен-точек на потолке, словно осколки стекла. Именно в этом отсеке, как узнал Курланд (командир Вейлон Кейл удивительно хорошо разбирался в истории), состоялся спор о том, как лучше усмирить главный мир недочеловеческого анклава Кивор — орбитальной бомбардировкой или десантированием. В тот раз Ориакс Данталион и Сигизмунд дошли до рукоприкладства. Утверждали, что сам Мортарион, Повелитель Смерти и командир той операции по приведению к Согласию, сказал, разнимая их: «Я знал, что в этих каменных людях есть искорка жизни».

Если так и случилось, то подобное событие могло служить им всем обвинительным приговором, но это уже совсем другая история.

Два десятка сержантов Караула Смерти собрались здесь и сели на свободные стулья либо встали рядом. Курланд узнал Тириса из Гвардии Ворона, который так великолепно проявил себя на Инкусе Максимале, — тот негромко переговаривался с воином Медных Лап, который, надо полагать, прибыл на «Ненависти», поскольку лорд-командующий не знал его имени. Рыжий фенрисиец Кьярвик перекрывал тихую беседу хохотом — Асгер рассказывал какую-то историю. Сам караульный командующий, по известным лишь ему причинам, водрузил ногу в сабатоне на скромный стол Данталиона и махал руками, изображая какой-то маневр.

Иссахар и Тейн ходили среди них и говорили мало, чтобы ненароком не воспроизвести известную ссору Сигизмунда и Ориакса.

Полевой легат Отхо Дорр из ветеранов Улланора, Астра Милитарум, стоял у стены и потягивал прозрачное вино из бокала. Этот продукт растительной ферментации создали, чтобы дополнять питательную кашу, составлявшую основу рациона Кулаков Образцовых. Вопреки всему, что Дорр пережил на Улланоре и до того, близкое столкновение с таким количеством исполинских Адептус Астартес явно пугало его. Если он надеялся с помощью выпивки успокоить нервы, то его ждало очередное разочарование. Опьянение входило в длинный список того, что Кулаки Образцовые не одобряли.

Исповедник-милитант Раукет при таких обстоятельствах, возможно, стал бы наиболее подходящим собеседником, но командир недавно набранных сил Экклезиархии в одиночестве стоял у иллюминатора, зачарованный бортовыми огнями и вспышками двигателей объединенного флота.

Фаэтон Лаврентий пытался вести светскую беседу с Вейлоном Кейлом и доминусом Гергом Жокувым, но, похоже, напрасно тратил свое синтетическое дыхание. Мозг древнего доминуса задумчиво булькал в бронированном сосуде. Кейл тем временем вежливо слушал, но с трудом удерживался от того, чтобы не начать каждые несколько секунд проверять вокс-булавку в воротнике или оглядываться на огни кораблей в иллюминаторе. Координаты, которыми их снабдил Курланд, находились в сердце растущей империи орков. Старый командир испытывал некую фантомную чесотку — воображал появление призрачных откликов на сенсорах всякий раз, когда поворачивался к иллюминаторам спиной.

Через два стула от начала стола сидела Каваланера Брассанас, с прямой спиной и напряженными руками, прижатыми ладонями к столешнице. Она смотрела в пустое пространство, отделяющее ее от борта корабля, и на флот, разворачивающийся за иллюминатором. Виенанд положила руку на плечо Рыцаря Забвения и что-то шептала ей на ухо, сидя рядом. Помощники инквизитора переговаривались, передавали друг другу планшеты и сравнивали записи. Ассасин Круль опустился на стул ровно напротив. Мускулы его были напряжены, челюсти сжаты. Он словно вздумал поиграть в «гляделки» с Сестрой, взирающей в никуда, и снискал высокое мнение Курланда о себе уже тем, что достаточно верил в себя для такой попытки.