Прислужник

Сонмониус

— Если он еще сто лет просидит дома, то точно зарастет мхом, так что, я только за, — ответила эльфийка.

— Ну тогда, думаю за это стоит выпить! — воскликнул Астелиэль, разливая красное вино по бокалам друзей.

***

К вечеру вино было выпито, уставших детей разобрали по домам ненадолго пришедшие бабушки, и компания просто сидела посреди беседки, глядя на тлеющие посреди нее угли. Небольшая струйка дыма уходила наружу через специальное отверстие в крыше.

Среди других рас, было распространенно мнение, что эльфы не любят огонь. Но на самом деле это не так. Любовь

к языкам пламени присуща большинству разумных. Яркие, непостоянные лепестки огня, притягивают к себе разум смотрящих и погружают сознание в легкий транс.

Подобная нелюбовь скорее встречается среди малоразвитых народов. Она исходит из непонимания того, что огонь не злой, и не добрый. Ему все равно что есть — сухое дерево, свежую зелень или чей-то дом. В первом случае такие разумные отапливают им свои помещения и благодарят его, а в остальных проклинают, будто он живое существо.

Для сумеречных эльфов, огонь — это просто огонь. Есть существа, иногда обитающие в нем. Вроде саламандр и ифритов, и они действительно могут быть злыми или добрыми, но это уже совершенно другая история.

Сейчас же четверка друзей смотрела на тлеющий костер, завороженные игрой языков пламени, потрескиванием углей и выпитым вином. Разговоры давно были закончены, и сейчас все просто наслаждались атмосферой.

Нилисса незаметно для себя заснула на коленях мужа, и Сазеанель с отсутствующим взглядом поглаживал ее густые рыжие волосы. Эррелин уже тоже клевала носом, облокотившись о плечо Астелиэля, но пока еще держалась.

Уют нарушил бесшумно прибывший гонец. Эльф, черты которого было невозможно разглядеть под надвинутым на лицо темно-зеленым капюшоном, молча отдал послание Астелиэлю, поклонился, и так же тихо растворился. Будто его и не было.

Эррелин вопросительно глянула на мужа. Тот не стал тянуть время, и распечатал свиток, отмеченный личной печатью Кальфина. По мере прочтения, его лицо мрачнело.

Наблюдая за этим, сбросил полусонное состояние и Сазеанель. Даже Нилисса проснулась от сгустившегося вокруг напряжения, и теперь пыталась разобраться, что произошло, пока она спала.

Дочитав послание, Астелиэль бросил его в костер, где пергамент за несколько секунд полностью сгорел, и повернувшись к другу сказал.

— Похоже у тебя не будет года. Собирайся. Пограничный город уничтожен. Все жители убиты. На этот раз рерохи не отделаются карательным рейдом, нас ждет полноценная война на уничтожение.

Сазеанель хмуро кивнул.

***

Встреча с остальным отрядом оказалась омрачена недавней новостью.

Кроме группы Кальфина, в месте сбора собралось еще четыре отряда рейнджеров. В момент, когда Сазеанель вместе с Астелиэлем сюда пришли, бойцы деловито проверяли амуницию. Происходило это в полном молчании, только гонцы периодически подбегали к отдельным членам отрядов, передавая новые приказы и данные.

Через полчаса, собранные группы отправились к разоренному поселку. Используя «лесные тропы» — разновидность природной магии, рейнджеры добрались до места за час, но выходить непосредственно к городу не спешили.

Пять минут спустя, возле отряда Кальфина появился гонец от группы рейнджеров, которая обнаружила

разоренный городок, и после этого, все время дежурила возле него. Не рискуя заходить внутрь, но наблюдая, чтобы из поселения никто не вышел.

О том, что что-то не так, говорила только полная тишина, не характерная для жилого городка, и результат поверхностного магического сканирования.

Получив доклад, что за время, которое понадобилось для сбора общего отряда, ничего не произошло, никто не выходил из наблюдаемой территории и не заходил в нее, Кальфин знаком показал нам двигаться в направлении города.

Я приготовил несколько групповых и личных защит, а также пару атакующих заклинаний. Остальные в большинстве своем, наложили стрелы на луки. Два эльфа достали клинки.

Насколько это позволял лес, до самой границы мы двигались, стараясь скрываться за деревьями. Когда лес закончился, и пришлось перебегать открытый участок, группу страховали несколько лучников. А их перебежку в свою очередь страховали те, кто добрался до укрытий ранее.

Так мы оказались в пределах города, и разбившись на две группы, дальше двигались по такому же принципу — часть отряда перебегает к новому укрытию, вторая часть страхует. Потом наоборот.

Ближайший рейнджер толкнул меня в плечо. Когда я обернулся, он взглядом показал куда смотреть.

На том месте лежал в луже собственной крови, лицом вниз труп эльфа. Стараясь не светить магией, я послал слабый сканирующий конструкт, который сообщил, что причина смерти — потеря крови от раны в боку, нанесенной несколькими острыми предметами. Точнее выяснить не удалось — толи длинные когти, толи экзотическое оружие.

Чем дальше мы продвигались к центру, тем чаще встречали тела убитых. Глядя на странные раны, у меня начала закрадываться мысль, что рерохи могут быть тут и не виноваты. После них, трупов обычно значительно меньше, так как всех не способных сражаться увели бы в плен, а значительную часть убитых забрали для изучения.

Тут же, по моим прикидкам, лежали все слои населения — начиная с воинов, заканчивая горничными.

Дойдя до центральной площади, мы обнаружили там несколько отрядов рейнджеров, проверивших свои участки города раньше нас. С их слов выходило, что в остальных секторах все точно так же. Много мертвых эльфов, и ни одного трупа нападающих.

Раздав приказы расставить посты, прочесать еще раз весь город, а затем стаскивать убитых на площадь, и накрывать их найденной в одном из зданий тканью, командиры ушли совещаться. А обычные рейнджеры, к которым относился и я, принялись за дело.

***

К вечеру площадь ужасным ковром покрывали ровные ряды эльфийских трупов всех возрастов. Следы нападавших найти так и не удалось. Все рейнджеры ходили хмурыми и молчаливыми. Проклятия закончились еще в первые несколько часов этой жуткой работы по переноске убитых.

Для нас — долгоживущих, смерть не очень частый гость. Даже когда умирает один эльф, это трагедия, которую оплакивает весь город, а иногда, если умерший при жизни сделал многое для своей расы, то и целое государство. Траур при этом может длиться месяцами. Здесь же — целый город мертвецов…