Пристанище для уходящих. Книга первая. Облик неизбежности
Шрифт:
Ее слова были неожиданностью. Только что Келли сказала больше добрых слов, чем за весь прошлый год. Это так отличалось от нашего обычного стиля общения, что ощущение реальности немного сместилось. Картинка окружающей действительности дрогнула и тщетно пыталась встать на место.
– Что мне предстоит узнать? Это связано с моим отцом? – я затаила дыхание. Келли всегда уходила от ответа, но сейчас она сама подняла эту тему, так может, наконец, скажет хоть что-нибудь.
– Да уж, – Келли скептически поджала губы, скрывая улыбку, – тебе, и правда, стоит держаться подальше от людей. Тебе шестнадцать, а ведешь
Келли ушла спать, оставив меня один на один с темнотой и вопросами. Обычно каждый вечер я брала фонарь и читала до полуночи, но у меня кончились книги, да и настроения не было. Я размышляла над странным поведением тети. Она не склонна к перепадам настроения, но сегодня ее что-то беспокоило. Келли велела держаться подальше от людей. Когда-то она сказала, что я особенная, но люди будут бояться меня, потому что не поймут. Не очень-то и надо мне их понимание. Мне и в лесу хорошо.
Келли уехала затемно, выдав мне задание по математике и биологии. Почти все из этого я уже сделала, так что у меня появился целый день на прогулку по заповеднику. Я искупалась в озере, наблюдая как лучи солнца превращают темную неразбериху леса в яркие и сочные краски. Плавая на спине, разглядывала темно-розовое небо. Свобода не только во мне, но и вокруг, я вся состою из покоя и мягкого пурпура рассвета. Но потом стало холодно, и пришлось выбраться на берег. Хотелось сплавать на другую сторону, но вода слишком холодная, даже для мая. Вот если мы останемся тут хотя бы на месяц…
Я сделала крюк, высматривая жулана и клювача в кронах деревьев. Из справочника северо-американских птиц я видела каждую, кроме этих двух вертких пташек, но сегодня попались только зимородок, ястреб-тетеревятник и бурый дрозд. Пять национальных заповедников к северу давали повод для оптимизма. На поляне меня поджидал сюрприз: олененок и его тревожная мать. От восторга у меня побежали мурашки по спине. Осторожно понаблюдав за ними, я отправилась дальше.
Мы с Келли так много путешествовали и видели так много разных мест, что я уже привыкла думать о каждом из них, как о временном убежище, но здесь, в Орегоне, мне по-настоящему нравилось. Решено! Как только Келли вернется, попрошу ее, чтобы мы остались у озера подольше. Хотя, если у нее другие планы, спорить с ней бесполезно. Я пробовала, и ни разу не выиграла. Келли словно кремень: ни согнуть, ни сломать. Хотела бы я быть такой же.
В просвете деревьев показался вулкан. Хотелось подобраться поближе, побродить у подножья, а лучше залезть как можно выше. Вдруг мы снова сорвемся с места, не посмотрев Маунт-Худ? Келли частенько меняла планы без предупреждения и редко учитывала мои желания. Вечером она просила не отходить от хижины, но она в городе на целый день. Ничего не случится, если я проведу это время около вулкана и вернусь засветло.
Через час я почти добралась до подножья. С такого расстояния Маунт-Худ казался белым облаком
Я побежала на звук, но он все время перемещался, словно Келли ездила туда-сюда. Зачем? Что случилось? На траве в пролеске я увидела свежие следы шин. Оставлены совсем недавно. И судя по размеру, это следы GMC. Странно, что Келли так быстро вернулась и ищет меня. Я встревожилась и заколебалась: идти быстрее, чтобы узнать, что происходит или бежать прочь?
Ничего не случилось, Келли просто вернулась раньше, чем рассчитывала. Я осторожно пошла дальше.
Гудок раздался совсем близко, и я ринулась на звук. GMC мчался прямо по подлеску, подскакивая на корнях и ямах. Келли, конечно, эксцентрична, но зачем она ломает наше единственное средство передвижения?
Машина резко затормозила рядом.
– Тереза, мать твою за ногу, быстро тащи свою задницу в машину! – Келли выглядела злой и раздраженной. Ее кудри тревожно топорщились в разные стороны, словно тоже разозлились. – Быстрее!
Я шмыгнула на сидение, чувствуя себя виноватой. В животе появилось неуютное чувство. Но я ведь ничего не сделала.
– Что случилось?
– Случилось то, что ты никогда не слушаешь! Я велела тебе сидеть у хижины. – Келли выжала газ, и машина ринулась по бездорожью. – Какого хрена тебя понесло в лес?
– Я просто гуляла! – от злости захотелось плакать. Мало того, что меня не пускают в город, теперь еще и в лес нельзя?
Келли открыла рот, собираясь сказать что-то злое, судя по выражению ее лица, но сдержалась.
– Хорошо, что ты предсказуема, – она выдохнула, уворачиваясь от ямы. – Мы уезжаем.
– Так скоро? Мы же только вчера приехали, – обида и сожаления накрыли меня с головой. – Ты же специально ехала в Орегон.
– Да, – она поморщилась. – И это было ошибкой. Снова…
– О чем ты говоришь? – Келли молчала, борясь с бездорожьем. – А наши вещи?
Неужели мы бросим их в пустой хижине в лесу? Ремингтон, книги, арбалет, силки, ножи?
– Я все забрала, – Келли кивнула на кузов. – Надеялась, что ты тоже у хижины. Но только потеряла время.
Она со злостью выжала газ, и на очередной кочке я ударилась головой о потолок. Разговаривать было почти невозможно. Келли вела слишком быстро для такой пересеченной местности, и я подскакивала на сидении как теннисный мячик, но это не мешало страху щекотать нервы. Страх выиграл в гонке с сожалением о том, что я покидаю это место.
Келли сосредоточилась на дороге и молчала.
– Нас нашли? – мой голос почти не дрожал.
Келли поморщилась. Я знала, она чувствовала ответственность за мою безопасность, а раз нас нашли, значит, она плохо справилась. Келли терпеть не могла делать что – то не идеально.
– Пока не уверена, но могу ошибаться. – Я знала, что она никогда не ошибается. – Поедем по пятьдесят седьмому.
Спустя целую вечность из кочек и ям мы свернули направо и выехали на асфальтовую дорогу. Старенький GMC натужно заворчал, едва справляясь с повышенными оборотами.