Пристрастие к смерти
Шрифт:
— Она начала с того, что позвонила на Камден-Хилл-сквер и попросила Дайану Траверс. Ответила какая-то женщина, но не леди Бероун и не леди Урсула. То ли служанка, то ли экономка. Уинифред сказала, что по манере речи это не была секретарша — женщина говорила недостаточно авторитетно и компетентно. В любом случае у Бероуна никогда и не было живущей в доме секретарши. Скорее всего это была экономка. Услышав вопрос, она охнула и надолго замолчала. Потом произнесла: «Мисс Траверс здесь нет. Она ушла от нас». Уинифред спросила, не знает ли она ее нового адреса, на что та ответила: «Нет», — и поспешно положила трубку. Словом, выступила не слишком удачно. Если они хотели скрыть тот факт, что Траверс у них работала, следовало лучше натаскать
— Что дальше?
— Уинифред отправилась в «Черный лебедь». Должен признать, что ее легенда была не слишком убедительна. Она сказала, будто мы подумываем опубликовать статью о людях, утонувших в Темзе. Мы полагались на то, что там никто не слышал о «Патерностер ревю» и несуразность темы для нашего издания никого не удивит. Но даже при этом все были исключительно неразговорчивы. Хозяина — забыл, как его зовут, какое-то французское имя — не было, когда пришла Уинифред, но люди, с которыми она говорила, были хорошо подготовлены. В конце концов, какому хозяину ресторана хочется, чтобы за его заведением числилась смерть. Можно, конечно, ожидать смерти в середине жизни, но не посреди же ужина. Бросать несчастных живых лобстеров в кипяток — одно, человек может успокаивать себя мыслью, что они ничего не чувствуют, а вот утонувший на территории ресторана посетитель — совсем другое. Не то чтобы тамошний участок Темзы в строгом смысле слова принадлежит ресторану, но все же. Слишком близко, чтобы совсем не волноваться. С того момента как кто-то из участников их компании, промокший до нитки, прибежал в ресторан и сообщил, что девушка мертва, хозяин и весь его штат заняли оборонительную позицию и, должен сказать, ни на шаг от нее не отступили.
Дэлглиш не стал говорить, что уже изучил протоколы местной полиции, и спросил:
— А что там точно произошло? Уинифред удалось выяснить?
— Эта девушка, Дайана Траверс, приехала вместе с пятью знакомыми. Похоже, компания была в основном театральная, во всяком случае, околотеатральная. Знаменитостей среди них не было. После ужина они расшумелись и отправились на берег реки, где продолжали резвиться. В «Черном лебеде» это не приветствуется. Терпят, конечно, если вы молодой виконт с соответствующими связями, но эта публика не была ни достаточно богата, ни достаточно аристократична, ни достаточно известна для такого рода послаблений. Хозяин как раз размышлял, не послать ли кого-нибудь окоротить их, когда компания двинулась вдоль берега и более-менее вышла из зоны слышимости.
— Предполагается, что счет они к тому времени оплатили? — уточнил Дэлглиш.
— О да, в этом смысле все было в порядке.
— Кто платил?
— А вот это вас удивит. Доминик Суэйн, брат Барбары Бероун. Это была его вечеринка. Он бронировал столик, он и рассчитывался.
— У молодого человека, должно быть, куча денег, если он может оплатить стол на шестерых в «Черном лебеде». А почему он не участвовал в праздновании дня рождения сестры?
— Ну, задавать этот вопрос Уинифред сочла нецелесообразным. Однако ей пришло в голову, что, возможно, он и устроил свою вечеринку в тот же вечер на той же площадке, чтобы смутить сестру или, скорее, ее спутника.
Дэлглишу это тоже приходило в голову. Он припомнил запись в полицейском протоколе. В компании было шесть человек: Дайана Траверс, Доминик Суэйн, две студентки театрального училища, чьих имен он не запомнил, Энтони Болдуин, сценограф, и Лайза Галлоуэй, которая училась в Сити-колледже на режиссерском факультете. Ни у кого уголовного прошлого нет, да было бы и удивительно. В участке Темз-Вэлли никого не допрашивали, что тоже неудивительно: в смерти Дайаны Траверс, по крайней мере на первый взгляд,
— Очевидно, ее спутникам хватило здравого — с точки зрения ресторанного штата — смысла не нести утопленницу через главный вход и обеденный зал, — продолжал тем временем свой рассказ Акройд. — Ближайшей, к счастью, оказалась боковая дверь, ведущая на кухню. Девушки ворвались туда, бессвязно блея: «Утонууула, утонууула!..» — а Болдуин, который, судя по всему, вел себя более благоразумно, чем остальные, пытался сделать пострадавшей искусственное дыхание рот в рот — не слишком, впрочем, успешно. Потом прибежал хозяин и сменил его, он действовал более умело и не оставлял усилий вплоть до прибытия «скорой помощи». К тому времени она была мертва уже по всем показателям. Вероятно, она была мертва и в тот момент, когда ее вытащили из воды. Но все это вы уже знаете. Только не говорите мне, что не ознакомились с полицейскими протоколами.
— Уинифред не спрашивала, был ли в тот вечер в ресторане Пол Бероун?
— Да, спросила, с максимально возможным тактом. Выяснилось, что его ожидали. Какое-то дело помешало ему присоединиться к остальным с самого начала, но он обещал приехать к кофе. А незадолго до десяти позвонил и сказал, что задерживается и приехать не сможет. Самое же интересное состоит в том, что он там был… Во всяком случае, была его машина.
— Как Уинифред это узнала?
— Я бы сказал, благодаря незаурядному уму, а еще больше — везению. Вы, наверное, знаете, как выглядит парковка «Черного лебедя»?
— Нет, я никогда там не бывал. Это удовольствие мне еще предстоит. Расскажите.
— Так вот. Хозяин терпеть не может шума подъезжающих и отъезжающих машин, за что я ничуть его не осуждаю, поэтому стоянка располагается ярдах в пятидесяти от ресторана и окружена высокими березами. Парковщиков у них нет, предположительно потому, что это слишком дорого. Посетителям приходится эти пятьдесят ярдов проделывать пешком, а если идет дождь, их высаживают у входа, после чего водитель отгоняет машину на стоянку. Таким образом, стоянка у них изолированная и, разумеется, частная. Но даже при этом швейцар постоянно приглядывает за ней, поэтому Уинифред резонно решила, что Бероун едва ли оставил бы там свой автомобиль — ведь кто-нибудь из гостей мог захотеть уйти вскоре после его звонка и наверняка узнал бы его машину. Вот Уинифред и поинтересовалась ею у окрестных жителей. Неподалеку от съезда на шоссе А-3, напротив фермерского дома, расположенного чуть в глубине от дороги, есть придорожная площадка для остановки транспорта. Там она и поспрошала.
— Под каким предлогом?
— О, она сказала, что является частным детективом и ищет украденный автомобиль. Люди расскажут вам почти все, если задавать вопросы с достаточной уверенностью. Вам это должно быть хорошо известно, дорогой Адам.
— И ей повезло, — пропустив последнюю реплику мимо ушей, продолжил его предыдущую фразу Дэлглиш.
— Действительно повезло. Мальчик четырнадцати лет делал уроки на верхнем этаже того самого фермерского дома, заметил черный «ровер», припаркованный неподалеку, и как мальчишка, разумеется, заинтересовался. Насчет марки он совершенно уверен. Машина стояла там приблизительно с десяти часов и все еще оставалась на месте, когда он ушел спать.
— Он запомнил номер?
— Нет, для этого пришлось бы выйти из дома, а ему было не настолько интересно, чтобы утруждать себя. Ему показалось любопытным, что в машине приехал только один человек. Он припарковал ее, вышел, запер и пошел пешком в сторону «Черного лебедя». Вообще-то в том, что машина остановилась в этом месте, не было ничего удивительного — автомобили там часто останавливаются, но обычно в них бывают влюбленные пары, которые никуда не выходят.
— Мальчик смог описать человека?