Присяга леди Аделаиды
Шрифт:
— Вовсе не для чего, если бы я не мог помочь вам, а я могу это сделать, если вы поступите, как разумное существо. Лестер, — продолжал он с жаром, от волнения с трудом произнося слова, — я обязан вам жизнью если бы не ваши мужественные усилия в ту ужасную ночь, я теперь не был бы здесь. Рискуя вашей собственной жизнью, вы спасли мою. Этот долг я никогда не буду в состоянии заплатить, но вы можете уменьшить чувство моего долга, позволив мне быть вашим другом и обращаясь со мною, как с братом.
— Рискуя моею жизнью! — повторил Уильфред с насмешливым хохотом. — Жизнь моя не так для меня драгоценна, чтобы я заботился продолжить
— Она может быть драгоценна для вашей жены. Позвольте мне быть вашим братом. Вам нужны деньги, у меня их так много, что я не знаю, куда их девать. Позвольте мне быть вашим банкиром.
Краска бросилась в лицо Уильфреду Лестеру; у него была щекотливость отца в денежных делах. Он не отвечал, и Лидни продолжал:
— Займите у меня, как друг занимает у друга; наверно, вам случалось занимать, случалось и мне. Вы можете заплатить мне, когда ваши дела поправятся.
— Когда дела мои поправятся? — повторил Уильфред с насмешкой. — Они не поправятся никогда. Эти тысяча двести фунтов — клянусь, я не откажусь от них без борьбы.
— Не думайте о них теперь. Сколько мне дать вам взаймы?
— Вы серьезно делаете мне это предложение? — спросил Уильфред Лестер.
— Серьезно ли? — возразил Лидни. — Что вы хотите сказать? Разве это так важно, что вы сомневаетесь или колеблетесь?
— Вы добрый малый, Лидни, этого никто не сделал для меня. Я возьму десять фунтов, чтобы заплатить этот несносный долг.
— Какой вздор! Десять фунтов! Вы должны…
— Ничего больше, — перебил Уильфред, и краска опять покрыла его лицо. — Избавьте меня от тюрьмы и я буду вам благодарен, но для меня мне не нужно ничего.
Лидни взглянул ему прямо в лицо и сказал тихим тоном:
— Это может быть нужно для других, если не для вас.
— Ни копейки больше, — с жаром сказал Уильфред, — я и этого бы не взял, если бы не необходимость избавиться от тюрьмы.
— О, Лестер! Почему вы не обращаетесь со мною как с другом?
— Я обращаюсь с вами, как с другом, если беру у вас столько, и искренне благодарю вас, Лидни, и возвращу вам эти деньги, когда буду в состоянии. А другой помощи мне не нужно.
Этот решительный отказ покончил дело.
Уильфред Лестер отправился к Эпперли, стряпчему, который прежде был поверенным в делах сквайра Лестера, потом между ними произошел разрыв, и владелец Дэншельдского замка взял другого стряпчего и этого Эпперли никогда ему не простил.
— Сказать вам о дарственной записи! — воскликнул стряпчий в ответ на вопрос Уильфреда. — О чем тут говорить? Вот как это было: когда мистер Лестер давал вам годовое содержание до вашего совершеннолетия, он не имел ни малейшего намерения делать это из ваших денег. Но он так запутался в своих делах, когда настало время выплатить эти тысячу двести фунтов, что воспользовался предлогом отнести их к годовому содержанию.
— Он говорит, что он выплатил мне после моего совершеннолетия, то есть, что он давал мне из них содержание, когда я служил в гвардейском полку.
— О, вот что он говорит! А я не так понял вас. Ну, это почти то же.
— Мог он это сделать по закону?
— Это зависит оттого, как написана дарственная запись.
— Вы никогда ее не читали? — спросил Уильфред.
— Читал в то время, когда она была сделана и когда вы были крошечным ребенком. Так давно, что теперь уж не помню, но полагаю, что он не мог этого сделать.
— В
— Конечно, и с процентами тех лет, которые прошли после того, как вам минул двадцать один год. Разумеется, я высказываю это мнение условно, — продолжал Эпперли. — Это зависит только оттого, что написано в дарственной записи.
— Возьметесь вы за это дело для меня? — спросил Уильфред.
Эпперли помолчал. Ему не нравились поступки Уильфреда Лестера, начиная с его женитьбы и кончая его бедностью. У него было правилом, что мужчине не следует быть бедным, точно так же как не следует жениться, когда нечем жить. С другой стороны, он любил справедливость и очень хотелось бы ему заставить сквайра Лестера проглотить пилюлю.
— Я не могу отвечать на ваш вопрос прежде, чем увижу дарственную запись.
— Он мне ее не дает.
Стряпчий поднял брови.
— Так я не могу вам помочь.
Уильфред сидел и угрюмо вертел свою истертую шляпу, думая — он думал это давно, — что весь свет против него.
— Согласитесь ли вы, мистер Эпперли, написать к моему отцу и попросить его позволения вам взглянуть на запись? Взглянуть на нее от моего имени, как моему стряпчему.
— На это я согласен, и если он даст мне взглянуть, тогда я скажу вам, можете ли вы начать это дело или нет.
На этом и порешили. Уильфред ушел, а Эпперли написал Лестеру и ждал его ответа.
Обстоятельства были точно таковы, как предполагал Лестер. Сквайр, находясь в затруднительных обстоятельствах, не принял надлежащих мер, чтобы выплатить эти деньги сыну, когда он стал совершеннолетним. Уильфред ничего не знал о деньгах, оказанных ему, и некому было принудить Лестера выплатить их. Потом, когда совесть сказала ему, что он ответит за это когда-нибудь, он решился сослаться на то, что выплачивал эту сумму ежегодно, если бы его спросили. Надо отдать справедливость Лестеру: он не знал, поддержит ли его закон или нет, и одно время, когда у него гостил один знакомый молодой человек, только что вступивший в адвокатуру, Лестер показал ему запись и спросил, оправдает ли закон его взгляд на это дело. Молодой адвокат ясно видел, чего желает его хозяин. Он отвечал, что это кажется ему вопросом щекотливым, на который он не может положительно ответить, но, кажется, что закон будет на стороне сквайра Лестера.
Сквайр Лестер спрятал бумагу опять в несгораемый сундук, успокоился и перестал об этом думать.
Ночь была светлая, такая светлая, как могли сделать ее звезды, когда Лидни пошел на свидание с Бэном Бичером, браконьером. Назначенное место — круг, где деревья не росли, а мох был мягкий под ногами, что, вероятно, послужило поводом назвать это место Волшебным Кругом — было так темно, как только мог выбрать Бичер.
Однако Лидни и его друг были не одни. При свидании присутствовал один человек, которого они не подозревали — милорд Дэн. Надо отдать справедливость этому вельможе: он вообще подслушивать не любил, но у него были подозрения относительно Лидни и он считал своей обязанностью по отношению к обществу подтвердить их во что бы то ни стало, если только их можно было подтвердить. Таким образом, как ни был он добродушен и снисходителен вообще, ему казалось, что эти браконьеры слишком уже далеко зашли. Заключение в тюрьму всей шайки, включая Лидни, утешило бы сердце лорда Дэна.