Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь

Брокман Сюзанна

Мэри-Лу вытерла нос влажным рукавом:

– Я очень хороша в постели. Да, это так. – Она печально усмехнулась. – По крайней мере, так считалось раньше. Я почему-то решила, что, если затащу Сэма в постель, он уже ни за что меня не бросит. И вот когда он начал разговор о том, что наши отношения должны прерваться, я… я просто перепугалась и не знала, как поступить.

Господи Всемогущий! Неужели она собралась рассказать Ибрагиму всю историю до конца?

– Моя сестра Джанин, она сейчас живет во Флориде, так вот, она подговорила меня… – Мэри-Лу вздохнула. Ей нужно было выговориться. Ей нужно было обязательно признаться в своем обмане хоть кому-нибудь, а Ибрагиму она доверяла

больше, чем всем остальным людям, вместе взятым. – Так вот, Джанин сказала, что, если я забеременею, Сэм обязательно на мне женится. Он ведь честный мужчина. Ну, и тогда будет моим уже навсегда. И никогда меня не бросит. И она вручила мне коробочку с презервативами, которыми мы должны были пользоваться в следующий раз, когда Сэм придет ко мне. Я-то знала, что все это значит, хотя сделала вид, будто ничего не понимаю. Прикинулась дурочкой. Ведь Джанин что-то сделала с этими презервативами, чтобы они не сработали, как положено. И он действительно потом женился на мне, и мне очень стыдно оттого, что я все это время знала, что все должно было быть именно так. Ну, чтобы я забеременела против его воли. И вот теперь, как мне кажется, меня наконец настигло наказание за обман. Я несчастная женщина. Я ненавижу свою жизнь. Я замужем за человеком, который меня не любит, который, впрочем, никогда меня и не любил. Я уловкой вынудила его жениться на себе, а теперь он все равно от меня уходит.

Ибрагим молчал, и Мэри-Лу закрыла глаза. Она боялась взглянуть на него, ей было страшно – а вдруг и он теперь возненавидит ее за такую откровенность? Хотя он имел на это полное право, а Мэри-Лу ничего особенного собой и не представляла. Жалкая, презренная неудачница. И она молилась про себя, чтобы он произнес сейчас хоть слово.

– Мне думается, что человек, который берет полную ответственность за свои поступки, такой человек никогда просто так вас не бросит, – наконец заговорил Ибрагим. – Ну, если, конечно, вам интересно узнать мое мнение на этот счет…

– Конечно! – Она рискнула и открыла глаза. Он не улыбался, но его глаза не были ни злыми, ни даже просто недовольными – такими, как они стали при беседе с его братьями. Более того, его взгляд сейчас был полон грусти и сострадания.

– Вы запутались, – продолжал Ибрагим, но и эти слова он произнес без злости. – Но не забывайте, что в ваших отношениях теперь участвует еще и Хейли. Это уже не только вы и Сэм.

– Я знаю.

– Сэм достоин того, чтобы вы рассказали ему ту горькую правду, которой только что поделились со мной.

Вот черт! Нет уж, кому-кому, а Сэму она откроется в последнюю очередь.

– Если он об этом узнает, то здорово разозлится. И на меня, и на Джанин. Я не могу…

– Может быть, Джанин заслуживает того, чтобы на нее рассердились. Ей не стоило вот так играть с самим Господом.

– Она поступила так только из-за того, что очень меня любит, – вступилась за сестру Мэри-Лу. – Кстати, она, наверное, единственный, кроме Хейли, человек на этой планете, который любит меня!

– И все же это именно она сделала все так, что бы вы не смогли нормально жить со своим мужем. А знаете, почему вы так несчастливы? Вас угнетает бремя вашего обмана.

Его слова больно ранили ее в самое сердце, и Мэри-Лу чуть было не расплакалась снова. Обман!

– Вы, наверное, считаете меня ужасной женщиной, да? Господи, и вы не ошибаетесь!

– Я думаю, что вы самая обыкновенная женщина, – произнес он своим мелодичным голосом. – А ошибки все люди в жизни делают. Только не все пытаются их исправить. Не всем удается отказаться от алкоголя и не пить столько времени, как это получается у вас. Не все любят своих детей так искренне и горячо, как это

делаете вы. Далеко не каждый мог бы подружиться с сумасшедшим соседом, по возможности помогать ему и посвящать свое свободное время. И не каждый в наше сложное время смог бы дружить с человеком, не обращая внимания на цвет его кожи и арабское имя.

Он перечислял ее добродетели, но только – господи! – не ошибался ли он насчет ее последнего положительного качества?

– Алисса чернокожая, – вдруг заявила Мэри-Лу, наверное, для того, чтобы он понял, насколько ужасно она себя сейчас чувствует. – Я вам этого еще не говорила?

Он чуть заметно нахмурился:

– Алисса?

– Ну да, та женщина, по которой страдает Сэм. После того как я с ней познакомилась, я наговорила про нее много всяких гадостей. Она такая красивая и стройная, а я – толстуха. И он встречался с ней не просто ради секса, – уточнила миссис Старретт. – Он собирался жениться на ней, а это уже безумие какое-то.

Ибрагим задумался:

– Потому что он белый, а она нет?

– А вам не кажется, что это было бы жестоко по отношению к их детям? К какому бы миру они принадлежали?

– В последний раз, когда я проверял, мир был един, – возразил Ибрагим.

– Это неправда, – начала спорить Мэри-Лу. – И вам это хорошо известно. Вот вы, например, не захотели поехать на собрание в незнакомый для вас район города, потому что там бы вы не чувствовали себя спокойно. Зато, я уверена, есть и такие районы, куда бы вы могли пойти, но где бы я, напротив, не могла чувствовать себя в безопасности.

– И только из-за этого вы не стали бы строить счастливую жизнь?

– Ну а что получилось бы, если бы у них родился сын? – продолжала Мэри-Лу. – Как бы Сэм стал воспитывать чернокожего сына? И как будет ощущать себя этот сын, если его не допустят в мир отца, в мир белых людей? Вы сами знаете, что чернокожему в Америке приходится трудней, чем белому. Надеюсь, вы не станете это отрицать?

– Значит, вы полагаете, что лучше просто не иметь нормальной жизни и чудесных детей, таких как Хейли, чем пытаться изменить этот жестокий мир и сделать его счастливым местом, где все чувствовали бы себя спокойно.

– Изменить? – хмыкнула Мэри-Лу. – Как будто это можно сделать за одну человеческую жизнь.

– Ну, тогда, может быть, всему цветному населению Америки имеет смысл больше не рожать детей, поскольку им будет трудней пробиться в жизни, чем детям белых граждан? А как же Хейли? – спросил Ибрагим. – Разве вы уже не нагрузили ее собственным бременем? Алкоголизм может передаваться по наследству. Я уверен, что вам это хорошо известно. И вы, возможно, уже наградили дочь таким «подарком». Точно также и моему сыну – если бы он был – пришлось бы столкнуться со сложностями в жизни.

Мэри-Лу снова, заплакала. Это нечестно! Хейли тут совершенно ни при чем. Не нужно было ему вспоминать о ней. Но при всем этом миссис Старретт понимала, что Ибрагим прав.

– Мне вообще не нужно было рожать ее, – всхлипнула женщина. – Я понимаю.

– Но это уже произошло. – Ибрагим поднялся со ступенек и снова принялся работать граблями, но на этот раз движения его были резкими и отрывистыми. – Поэтому найдите в себе силы и примите всю ответственность за случившееся. Будьте честны и перед собой, и перед Сэмом. И посмотрите, что из этого получится. Может быть, у вас появится шанс начать все заново. Может быть, если вы постараетесь понять его и начнете воспринимать своего мужа целиком, а не частями, ваши отношения наладятся. И тогда вы полюбите его по-настоящему, а он – вас. Вас честную. Ту, которую вижу я. А не ту обманщицу, которая живет в его доме и все время ежится от страха и стыда.