Притяжение
Шрифт:
— Меня это не интересует. Пустая трата денег.
— А-а-а. Ну ладно.
Хм.
— Олли мне показался очень милым, — заметила я, делая последнюю попытку. — Он отличный парень, да?
— По-своему он хорош.
Склонив голову, я наблюдала за его взглядом, памятуя о секрете, которым Олли поделился со мной.
— Он действительно тебе очень дорог, да?
— В колледже он был моим преподавателем, а теперь — мой наставник в писательском деле. Не больше и не меньше.
— Я слышала, как вы смеялись вместе. Думаю, немного есть людей на свете,
— У меня его нет.
— Ну да, конечно, — согласилась я, понимая, что он лжет. — Однако мне показалось, что вы двое очень близки.
Грэм ничего не ответил, и на этом наш разговор закончился. Ужин продолжался в тишине, и когда радионяня оповестила нас о том, что Тэлон плачет, мы оба вскочили со своих мест.
— Я подойду к ней, — сказали мы хором.
— Нет, я, — сказал он, но я покачала головой.
— Ведь я здесь именно для этого, помнишь? Доедай свой ужин, и спасибо, что пригласил разделить его с тобой.
Он кивнул, и я пошла проверить Тэлон. Ее глазки были широко открыты. При моем появлении она перестала плакать, и слезы сменились улыбкой на ее личике. Именно такой я представляла себе улыбку Грэма. Когда я приготовила бутылочку и начала кормить малышку, в комнату вошел Грэм и встал, прислонившись к дверному косяку.
— С ней все в порядке?
— Просто проголодалась.
Он кивнул и откашлялся.
— Профессор Оливер довольно эксцентричная личность. Он прямолинеен, любит поговорить, но в девяноста девяти процентах о разной чепухе. Не представляю, как жена и дочь терпят его чудачества. Для восьмидесятилетнего мужчины так вести себя — это ребячество. Он больше похож на клоуна с университетским образованием.
— А-а-а.
Ну, по крайней мере, я узнала, что не единственная, к кому он придирается.
Грэм опустил голову, сфокусировав взгляд на сцепленных в замок пальцах рук.
— А еще он лучший из людей и лучший из друзей среди всех, кого я знаю.
Он развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Вот так. На долю секунды Грэхем Рассел позволил мне заглянуть в уголок своего сердца.
Около одиннадцати вечера я закончила убираться в комнате Тэлон и направилась в кабинет Грэма, где он работал, с головой погрузившись в переплетение рождающихся слов.
— Эй, я собираюсь домой.
Он замер, потом допечатал предложение до точки и повернулся ко мне лицом.
— Спасибо за уделенное время, Люсиль.
— Не за что. О, и просто предупреждаю: наверное, в пятницу я приехать не смогу. У моего парня выставка картин, так что я должна быть там.
— М-м-м, — слегка поджав нижнюю губу, протянул он. — Ладно.
Я перекинула через плечо ремешок сумки.
— Знаешь, если хочешь, приезжайте на открытие выставки вместе с Тэлон. Ей неплохо побывать где-то еще, кроме кабинета детского врача.
— Я не смогу. Мне нужно закончить следующие несколько глав к субботе.
— Ну… ладно. Хорошего вечера.
— Время? — произнес он, едва я вышла в коридор.
—
— Во сколько открытие выставки?
В моей душе забрезжил лучик надежды.
— В восемь. В художественном музее.
Он кивнул.
— Я попробую закончить пораньше. Дресс-код?
Я даже не пыталась сдерживать улыбку.
— Темный галстук.
— Ясно. — Должно быть, он заметил мою взволнованность, потому что прищурил глаза и сказал: — Я не обещаю, что приеду. Просто предпочитаю владеть полной информацией на тот случай, если все же решу поехать.
— Конечно. На всякий случай, внесу твое имя в список приглашенных.
— Спокойной ночи, Люсиль.
— Спокойной ночи, Грэм-Сухарь.
Уходя, я не могла не думать о прошедшем вечере. Грэм сегодня общался со мной. Для любого нормального человека такое в порядке вещей, но я знала, что для Грэма это был особенный день. Конечно, он не дал мне гарантии, что точно приедет на выставку, но все же небольшой шанс был. Если этот человек становился таким после визитов профессора Оливера, то я буду втайне молиться, чтобы он приезжал каждый день.
Иногда выдавались короткие мгновения, когда я становилась свидетелем выражения любви Грэма к своей дочери. И эти моменты меня поддерживали, когда он становился холоднее льда. Частенько я заставала его лежащим на диване без рубашки и прижимающим к своей груди Тэлон. Каждый день он следовал «методу кенгуру», боясь, что между ним и Тэлон не сформируется связь. Но эта связь уже была сформирована. И крепче, чем он думал. Дочурка обожала его, как и он ее.
Однажды, отдыхая в гостиной, я нечаянно услышала через радионяню его разговор с дочерью. Грэм пытался успокоить плачущую малышку.
— Тебя любят, Тэлон. Я обещаю всегда заботиться о тебе. Я обещаю, что стану лучше ради тебя.
Он никогда не открыл бы эту часть своего сердца, если бы поблизости была я. Он ни за что не показал бы уязвимость своей души. И все же тот факт, что в тишине своего дома он не побоялся с такой нежной осторожностью признаться в любви своей дочери, словно зажег внутри меня огонь. Оказалось, что зверь на самом деле не так уж страшен. В реальности монстр оказался просто человеком, которого давным-давно сильно ранили и который сейчас постепенно исцеляется любовью к своей дочери.
К музею я приехала чуть позже восьми из-за поздней доставки цветов, а когда вошла в фойе в своем блестящем фиолетовом платье, была поражена количеством собравшихся здесь людей. Экспозиция Ричарда была в западном крыле, и мелькавшие там люди были одеты так, словно пришли на показ мод. Свое-то платье я купила на распродаже.
Мой взгляд заметался по залу в поисках Ричарда. Обнаружив его, я сразу же поспешила туда.
— Привет, — улыбнулась я, перебивая его разговор с двумя женщинами. Они обсуждали одну из его картин. Женщины выглядели сногсшибательно: красные с золотом платья, струящиеся до самого пола, идеально уложенные волосы, безупречный макияж.