Притяжение
Шрифт:
— Выходит, она всегда сбегала, — констатировал Грэм.
— Да, и, с одной стороны, мне хочется возненавидеть ее за то, какой отстраненной и далекой от нас она стала. Но, с другой стороны, я понимаю ее. Ей пришлось рано повзрослеть, и в каком-то смысле Лира не прогадала. Мама сама была в некотором смысле ребенком, и это значит, что нашим воспитанием особо никто не занимался. Лира чувствовала, что должна взять эту роль на себя и воспитывать даже собственную мать.
— Видимо, поэтому она никогда не хотела иметь детей, — сказал Грэм. — Свою родительскую роль она уже исполнила.
— Да. Конечно,
— Думаю, когда я только познакомился с ней, то уже подозревал, что она сбежит. Кроме того, уверен, она обвинила бы меня в холодности, ведь я ни за что не стал бы просить ее остаться.
— Ты скучаешь по ней? — спросила я, понизив голос.
— Нет, — быстро, не раздумывая ни секунды ответил он. — Мы с ней никогда не любили друг друга. У нас было негласное соглашение: если кто-то однажды решит уйти, то он волен сделать это. Брак она рассматривала исключительно как способ продвижения по карьерной лестнице. Мы были просто соседями по комнате, которые иногда занимались сексом. Если бы она ушла до появления Тэлон, это было бы нормально и вполне объяснимо. Черт, я в принципе удивляюсь, что она так долго пробыла со мной. И мне было бы все равно. Но сейчас… — Он улыбнулся икнувшей Тэлон и положил ее на расстеленное на полу одеяло. — Сейчас я звоню ей каждый вечер и прошу вернуться, но не ради меня. Ради нашей дочери. Я знаю, каково это — расти без матери, и не желаю такой участи для Тэлон.
— Мне очень жаль.
Он пожал плечами.
— Ты тут не виновата. Кстати, как сад?
— Идеален. Он прекрасен. Еще раз спасибо за такой подарок. Это значит для меня гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
Грэм кивнул.
— Не за что. Полагаю, на праздничные дни ты уедешь? — Он пересел с дивана на пол и начал играть в прятки с Тэлон.
При виде этой картины мое сердце сделало уже привычный кульбит.
— Да, должна была, но так вышло, что праздничные каникулы я проведу в одиночестве.
— Как так? Почему?
Я объяснила ему, что обычно мы с Мари ездим в эти праздники на север, но ее не будет в городе, а одной ехать не хочется.
— Тогда пойдем вместе со мной и Тэлон в гости к профессору Оливеру, — предложил Грэм.
— Что? Нет. Не надо, все в порядке.
Но он уже достал из кармана телефон и набрал номер.
— Алло! Профессор Оливер? Как поживаете?
— Грэм, нет! — гневно прошептала я, протягивая руку, чтобы остановить его, но он встал на ноги, не позволяя мне дотянуться до телефона.
— Спасибо. Я в порядке. — Последовала пауза. — Нет, я не собирался отменять визит. Звоню, чтобы узнать, нельзя ли добавить еще один стул к стоящим вокруг вашего стола? Похоже, Люсиль собиралась просидеть все пасхальные каникулы в своей квартире, заедая мороженым горькие слезы одиночества. И хотя я не вижу в этом ничего предосудительного, все же решил спросить, не сможете ли вы принять ее у себя?
Еще одна долгая пауза.
Грэм улыбнулся.
— Очень хорошо. Спасибо, профессор Оливер. Увидимся в выходные. — Он завершил звонок и повернулся ко мне. — Нас ждут к часу дня. Там будем мы, профессор Оливер с Мэри, их дочь Карла со своей подругой Сьюзи. Ты должна приготовить что-нибудь к
— Не могу поверить, что ты сделал это! — закричала я и, схватив с дивана подушку, запустила ею в Грэма.
Он улыбнулся еще шире.
Боже, что за улыбка!
Если бы раньше он улыбался чаще, я уверена, Лира ни за что не ушла бы от него.
Он поднял подушку и метнул ее обратно в меня, отчего я потеряла равновесие и упала на диван.
— Мы можем поехать туда вместе. Я заберу тебя из дома.
— Идеально. — Я снова швырнула в него подушку. — Дресс-код?
Очередным броском вернув подушку мне, Грэм прикусил губу. На его правой щеке появилась маленькая ямочка.
— Меня устроит все, что бы ты ни надела.
Глава 17
Грэм
Я подъехал к дому Люси, чтобы забрать ее на пасхальный обед и, сидя на водительском сиденье своего автомобиля, ждал, пока она спустится по лестнице. Тэлон что-то пролепетала, и я кивнул.
— Точно.
Люси выглядела прекрасно. На ней было ярко-желтое платье с пышной тюлевой нижней юбкой. Макияж почти отсутствовал, за исключением цвета спелого яблока красной помады в тон туфлям на высоком каблуке. Волосы она заплела в косы, вплела в них маргаритки и уложила вокруг головы наподобие короны.
Выйдя из машины, я поспешил к пассажирской двери, чтобы открыть ее для Люси. Она улыбнулась. В одной руке у нее был букет цветов, а в другой — блюдо, приготовленное к общему столу.
— Ого, да ты прямо щеголь! — с улыбкой сказала Люси.
— Всего лишь костюм и галстук, — ответил я и, забрав из ее руки блюдо, обошел машину, чтобы поставить его на заднее сиденье. Усевшись на водительское место, я закрыл дверь и еще раз взглянул на Люси. — Ты прекрасно выглядишь.
Она рассмеялась, пригладила волосы, расправила платье и сказала:
— Вы не ошиблись, сэр.
Мы поехали домой к профессору Оливеру. По приезду я представил Люси дочери профессора Карле и ее невесте Сьюзи.
— Приятно ознакомиться, Люси, — сказала Карла, когда мы вошли в дом. — Я бы сказала, что много о тебе слышала, но ты же знаешь Грэма. Он молчун, — пошутила она.
— Неужели? — с сарказмом спросила Люси. — Лично я никак не могу заставить этого парня заткнуться.
Карла рассмеялась, взяла из моих рук Тэлон и поцеловала ее в лоб.
— Да он, оказывается, болтун!
Для меня Карла была как сестра. У нас много общего — мы даже рассуждаем одинаково. В детстве она моталась по приемным семьям. Потом имела большие проблемы с наркотиками и алкоголем. Хотя в то время я еще не был с ней знаком. Когда мы встретились, она уже вроде как разобралась со своей жизнью. Карла была красивой афроамериканкой, активным борцом за права детей, лишившихся семьи и дома. Профессор Оливер и Мэри не побоялись удочерить ее, когда она была подростком, и Карла всегда говорила, что это сильно изменило ее душу. Не так уж много детей, кого захотят принять в семью в семнадцатилетнем возрасте, но Оливер и Мэри не отказались от нее. У них был особый дар — разглядеть чужие шрамы на сердце и найти в них что-то хорошее.