Притяжение
Шрифт:
Я все еще на него не смотрю, хватая из ящика кухонное полотенце, которое прикладываю к кроваво-красной лужице.
Вся романтика этого вечера для меня испаряется. Может быть, когда-нибудь мое прошлое станет таким незначительным, неважным, что мне больше не придется кому-то о нем рассказывать. Возможно, только в качестве консультирования о том, когда тебе точно пора бежать. Это то, чего сама я так и не сделала, и за это мне стыдно.
— Как давно это было?
Глубоко вдохнув, отвечаю:
—
Сев на свой стул, все же поднимаю глаза.
Проведя указательным пальцем по ручке столового ножа, Кирилл за мной наблюдает.
Сдернув со стола салфетку, расстилаю ее на коленях.
— Приятного аппетита, — поднимаю свой бокал.
Посмотрев на пасту перед собой, мой гость спрашивает:
— Это было в Германии?
— Нет, в Италии.
— Как ты туда попала?
Не желая вдаваться в подробности своих полуголодных и вынужденных скитаний по Европе, отвечаю:
— Переехала. Я подумала, что в Германии слишком для меня холодно. Я там всего три года прожила.
— Он принуждал тебя к сексу? — получаю еще один вопрос.
Отпив из бокала, пожимаю плечом:
— Не сразу, конечно. Сначала все было, как в сказке. А потом сказка как-то незаметно закончилась.
— Сколько вы были женаты?
Я не знаю, есть ли какая-нибудь логическая последовательность у этих вопросов, но отвечаю:
— Три года.
— Кто он? Как его зовут?
Вскинув глаза, смотрю в обращенный на меня взгляд, но “на том конце провода” нет ни единого намека. Ни единого намека на то, зачем ему понадобилось это имя.
— Я подписала соглашение о неразглашении, — говорю тихо.
— Ты получила компенсацию?
— Да, — говорю, чуть вскинув подбородок. — Огромную. Я могла бы пойти в суд и засадить его, вместо этого взяла деньги. Меркантильно, правда?
— Не думаю, — бормочет Кирилл. — На адвокатов нужны деньги. И не только на них, — его взгляд делает круг по моему лицу, будто он прикидывает, сколько в нем ненастоящего. Сколько могла стоить вся та пластика, которая мне потребовалась!
— Я… не знала, что мне делать…
Прячу от него глаза, вспоминая те ужасные месяцы в больнице. Свою растерянность, страх того, что этот псих вдруг ворвется в мою палату, если узнает, что я отказалась от компенсации и решила подать в суд…
— Ты все правильно сделала, — слышу тихое заверение.
Мое сердце позорно сжимается, когда поднимаю глаза.
По-прежнему не притрагиваясь ни к еде, ни к своему бокалу, Кирилл постукивает по столу пальцем. Мимика его лица перестала быть неподвижной. Он двигает челюстью, слегка сводит и разводит брови. Чуть откидывает назад голову и ненавязчиво спрашивает:
— Он бизнесмен? Политик?
— Зачем тебе это? — смотрю на него исподлобья.
— Спортсмен? — делает еще одно предположение.
Его логика, каким бы дьявольским образом она ни рождалась, заставляет меня на секунду потеряться. Смотрю на него напряженно. Моргнув, поправляю салфетку и повторяю:
— Я же сказала, что не могу…
— Хорошо, — обрывает, обхватывая пальцами ножку бокала. Болтает в нем вино, наблюдая за процессом, когда снова смотрит на меня, спрашивает. — Ты боишься мужчин?
— Нет… — по привычке глажу шрам у себя за ухом. — Это… не то…
— Чего тогда? Кроме агрессии.
Несмотря на то, что я и так рассказала немало, именно сейчас меня сжирает дискомфорт. Это настолько личное, что мне хочется зажмуриться. Вместо этого я отворачиваюсь к окну и говорю, стараясь звучать твердо:
— Я не люблю, когда мне дышат в затылок. В прямом смысле. Я… в общем, это не переношу…
Кажется, я слышу, как капает вода из крана. Еще собственное дыхание и дыхание Кирилла. Упорно продолжаю смотреть в окно, дожидаясь, пока закончится эта чертова пауза. От нее у меня внутри зудит.
— Что еще? — слышу хриплый вопрос и ищу способы, как избежать смотреть в глаза напротив.
— Я не могу испытывать оргазм.
— А раньше могла?
— Да…
— У тебя есть психотерапевт?
Все же поворачиваю голову, отвечая:
— Я прервала курс, когда вернулась домой. Но я… в целом, была довольна…
Я знала, что он не спускал с меня глаз. И сейчас не спускает.
— Ты что-то принимаешь? — спрашивает. — Антидепрессанты?
— Уже нет.
— Ты меня хочешь?
Чуть поперхнувшись вином, слизываю его с губ.
Этот вопрос чисто формальный?! Ведь он знает, что хочу… в тот ужасный вечер успел даже убедиться в этом.
Плюнув, отвечаю:
— Да.
— Но не хочешь, чтобы я до тебя дотрагивался?
Кусая губы, тереблю салфетку и невнятно отвечаю:
— Нет… я… я не знаю… просто не уверена, что… смогу… получать удовольствие от процесса. От секса. Из-за этого в голове такой бардак…
Выпрямившись, он берет вилку и принимается за еду. Смотрит то на меня, то в тарелку, тщательно пережевывая и запивая вином.
— Очень вкусно, — замечает, продолжая жевать.
— Спасибо. Я забыла предложить тебе салат… — говорю, не в состоянии присоединиться к ужину.
— Не страшно.
Он не выглядит задумчивым, но я уверена, в голове у него не пусто. Кажется, пусто там вообще никогда не бывает.
— Ты все еще можешь уйти… — произношу тихо.
Проглотив то, что жевал, он поднимает голову и предельно серьезным тоном заявляет:
— У меня другое предложение.