Привет, сколько?
Шрифт:
А он, на секундочку, в боксерах и незакрытой толстовке там… то есть, почти раздетый. Кем раздетый? Мной или сам? Это явно плохой знак! И особо “взрослых” походу не было. Ибо его поджарое тело с едва промелькнувшим прессом могло мне ооочень понравиться, и кто меня знает, что моя дурная натура могла ещё натворить.
Сглотнув и пошатнувшись, хлопаю ресничками, гадая, настолько ли ужасно выгляжу сама, что на меня просто махнули. И, уже решившись уйти, вдруг слышу всё тем же растекающимся тоном:
— Продолжаем. Нет, dog, я один. Да, совсем один.
У меня почти успевает
Блин, даже не попрощается… неужели старею?
____
* здесь и далее, Mary Gu — “Я не прощаю”, 2018.
** “епт” — здесь и далее, переводим исключительно как “естественно повышенный тон”. Аллочка у нас “совсем не ругается” матом, нет-нет-нет.
*** АФК ("Away from keyboard") — "Я отойду на минутку". Часто используется в чатах (в контексте "мне пока что не писать"), а также в онлайн-играх, если кто-то срочно куда-то отошел.
Хай 2
“Но я молчу по-прежнему, Я же такая вежливая”
На секундочку, Аллочка.
У двери находятся туфли и лёгкая накидка, я даже умудряюсь найти клатч и раздобыть собственный смартфон. Да и на стене отсвечивает огромное зеркало, так что включаю фонарик и целую минуту остаюсь здесь, вглядываясь в получившийся винегрет, который ещё вчера звался Аллой Арнольдовной.
И прекрасная Алла — это статная, красивая, изящная замужняя леди, а не эта распутная девка с горящими глазами.
Сейчас я выгляжу так… как того и заслуживаю.
Всё, с алкоголем завязываем. Да и единственный живой человек в этих стенах не спешит выйти и проводить меня. Не скажу, что это радует, скорее — озадачивает. Всё настолько плохо? Лучше не уточнять. Просто вздыхаю и вызываю такси, доверившись включенной геолокации.
Ну да, центр. Недалеко, кстати, от “Эризоны”, из которой меня и увезли. Он увез? Сколько ему лет? Но работает, наверное… ибо малолеток бы не пустили в “Эри…”, там всегда было строго с паспортным контролем. Да и у нас был выкуплен весь зал — я же не стала бы подцеплять этого мальчика на улице? Или стала бы?
Каблуки еле надеваются, походка не становится ровнее. Но всё равно стараюсь максимально бесшумно вылезти из квартиры, закрыв за собой дверь. Даже ожидая лифт, я зачем-то надеюсь, что этот парень вылезет попрощаться. Неа, видимо, я точно сдаю.
Даже во времена моей бурно отжигаемой молодости и бурно гасимой глупости такого не было. Нет, я могла проснуться где-нибудь… но вещи собирать по квартире и натыкаться чуть ли не лицом на закрытые двери ещё не приходилось. Вот, значит, какая старость… ммм, бурная. Хотя верно, почти восемь лет брака с Антоном и паршивое расставание сделали своё скудное дело.
И теперь приходится выползти через пустой холл на первом в майскую прохладу, дойти до спящей сторожки и запрыгнуть в подъехавший Дастер на заднее сиденье, осмысливая всю свою бренную жизнь. Кажется, я окончательно сворачиваю в тупик. Поездка тянется до пяти утра, так что прошу водителя остановиться чуть раньше, расплачиваюсь и с трудом доползаю, держась
Пугаю бедного фармацевта своим видом и скупаю три антипохмелина, пытаясь ещё улыбаться.
Следом обхожу дом и ныряю в третий подъезд, поднимаюсь на первую лестничную клетку и прямо у нужной двери роняю ключи, решившие выскочить из моих подрагивающих пальцев.
Как работать, ау? Как? Кто вообще делает корпоратив в среду? Кто этот тупица!?
Тут же шлепаю себя по щекам, касаясь ледяной стены спиной, и молю, чтобы мои мысли не дошли до вселенной. Ибо корпорат у нас устраивал Ронин-средний, а его мне грех ругать. Узнает ещё, и прощай, работушка секретарём.
Я её почти люблю. А та любит меня, выплачивая хорошую зарплату два раза в месяц. И всё было бы хорошо, если бы не высоко летающий младший-подонок.
Умудряюсь попасть в квартиру, скидываю десяти сантиметровое орудие инквизитора и на цыпочках доползаю до маленькой комнатки, за которую три недели назад заплатила Алсу три копейки. Радует, что хоть она пустила меня со своими скудными пожитками и терпит все мои экзистенциальные закидоны.
Отсыпаться уже времени нет. Так что развожу пакетик шипучки прямо в бутылке, стряхиваю ноль двести пятьдесят и вливаю их в глотку, морщась и кашляя.
Следом иду в ледяной душ. Вылажу из него отбивая чечетку, вытираюсь и заставляю себя ускользнуть собираться на работу.
С белой рубашкой справляюсь на ура. Но зато еле как влезаю в юбку-тюльпан. Я дозакусывала? И если учесть, как подсела на сладкое в последние недели… вот это поворот. Вздохнув, кручусь возле притараканенного из (уже чужой) квартиры зеркала, показывающего безбожно набранное лишнее на задней части. Да… я боюсь себе представить, что подумает чёртов Илья Денисович, если я вильну этими килограммами мимо. И так в последние месяцы сдерживать его становится все сложнее. Решаюсь спастись деловым макияжем, стирая весь огонь и блуд с лица. А ещё надо волосы высушить и завить Дайсоном (на свои деньги купленным), так что на работу придётся опять на такси.
***
Время клонит к обеду. Я еле клонюсь не заснуть. А это значит что? Значит, что можно заказывать нам с Вадимом Денисовичем суши. К нему как раз заглянет моя Алёна, спасая меня от голода и гула в еле трезвеющей голове.
Говорят, я ещё хорошо держусь. Кажется, сегодня подкосило всё наше среднее звено, на месте нет ни бухгалтерии, ни штата секретариата, ни даже въедливых кадровичек. Кажется, выжили лишь самые стойкие и самые едкие — редактора. Так что даже горжусь собой, пытаясь казаться в глазах редко заходимых сотрудников той ещё ЗОЖницей.
О Боже, будто никто не видел, как моя блудная вторая личность вчера страдала у бара? Хотя я бы посмотрела на себя со стороны и поболтала бы с теми, кто видел это эпичное грехопадение. И надеюсь, в их число не войдёт въедливый блонди.
— Алла, привет! — Влетает майский ветерок в лице девочки-одуванчика в джинсовом комбезе.
Касаткина подлетает ко мне, улыбаясь. Даже засматриваюсь, думая, что всё-таки Ронин-средний не такая уж и заноза. Девчонку вон счастливой сделал, расцветает моё золотко.