Привет, сколько?
Шрифт:
Успеваю сделать шаг назад, а хотелось бы хлоборызнуть подносом по морде.
Цокает, выставляя указательный и прошипев:
— Всё равно уломаю, золотко.
И тут я уже еле успеваю сдержать тошноту. Боже, буэ. Просто буэ.
Когда этот уходит, достаю из клатча салфетки и протираю рабочий стол с креслом, пытаясь избавиться от фантомного присутствия этого быдлёнка с дешевыми понтами.
Решаю успокоить нервы и достаю свой блокнотик, снова начиная бездумно чиркать на некогда белом листочке. Это всегда со мной было, наверное. Сколько листов потрачено — даже не сосчитать. Так тянутся
— Илья Денисович, отодвиньтесь, — произношу едко, едва удерживая своё шаткое равновесие.
Этот, как обычно, успел подпереть стол и склониться над моим плечом, выдыхая терпкую смесь алкогольной наружности. О, так он ещё не протрезвел?
— Алл, — начинает и тут же умолкает, когда из кабинета выходит его старший брат.
Ронин одергивает, мельком взглянув:
— Илья, успокойся уже.
— Да что я-то сразу? Аллочка у нас не против.
И решаю ухватиться за соломинку, прочистив горло и отодвинувшись к краю.
— Вадим Денисович, я против!
Названный бросает ещё один взор, означающий “разбирайтесь сами" и уходит к лифту, якобы сделав хоть что-то, чтобы спасти единственного секретаря, которая смогла так долго уживаться с ними двумя. И кажется, мои нервы на исходе, ибо этот пользуется моментом и проводит полосу по плечу, заставляя меня изогнуться.
Вскакиваю, словно ужалил. Шиплю и стряхиваю с себя его следы. Тупая малолетка, блин.
— Успокойтесь, — повторяю, мельком взглянув в сторону Денисыча-старшего, уже вошедшего в раскрывшиеся дверцы.
Вот и все, вот и рухнула надежда. Надо было сбегать со старшим! И чего я медлю?
Илья Денисович ловит взгляд и делает шаг ко мне, просипев типа взрослым басом:
— Ты такая горячая вчера была… не помнишь?
— Успокойтесь, говорю, — повторяю я, огибая стол и увеличивая расстояние.
Оглядываюсь на настенные часы, выжидая, когда последняя минута коснётся конца рабочего дня.
— Алл, ну пойдём в ресторан, а? А потом в отель. Я лучший забронирую, какой захочешь, солнце моё.
Да кто его этому научил?
— Прекратите, — повторяю ещё раз, еле удерживая уравновешенную интонацию.
Зато этот хватает из тумбы мой клатч и тянет ухмылкой, выставляя руку вперёд.
— Пойдём?
А у меня там, между прочим, паспорт и смартфон, епт.
— Положите. На место. Мои вещи, — включаю строгую тётю.
Его не пробирает, он лишь ухмыляется, шагнув в сторону дверей.
— Ну выключай компьютер и пойдём, ну хватит уже ломаться, Дроздова!
Вот упоминание фамилии мужа было явно к месту.
— Либо кладёте клатч на место, либо…
Наверное, за столько месяцев я давно должна была справиться, но, кажется, ему это тоже надоело:
— Либо? — Снова выгибает бровь. — Уволишься? Валяй. Или к Инге Игоревне своей сбегаешь? — Прямым текстом указывает на главного секретаря. — Так она ваш род сюда и отправляет исключительно с моим одобрением.
И именно в этот момент, когда его виниры требуют молота, а часы пробивают пять, я превращаюсь из Золушки в старую каргу, прищуриваюсь и сбиваю с него спесь одним лишь тоном:
— Угомонись уже, мальчик. Заигрался здесь только ты.
Выхватываю из оцепеневших рук сумку, быстро выключаю питание системника и срываюсь в рабочих туфлях в сторону лестничной клетки.
К чёрту, на улице тепло! Можно и так уйти.
Спускаюсь на четырнадцатый, кивнув удивившейся даме, занявшей недавно место ушедшего главного редактора.
— Алла, ты по что тут?
Помотав головой, отмахиваюсь.
— Лифт барахлит. — Встаю с ней рядом, пытаясь унять дрожь в пальцах, сжавших свой бедный кожзам.
— Да? — Ещё уточняет Захаровна. — А Вадим Денисович ушёл? С Касаткиной своей?
Выгибаю бровь и осаживаю тяжелым взглядом, напоминая, что не разношу слухи и не спонсирую их, передавая чужие тайны в грязные ушки.
— Да я ж просто спросила, — смущается мадам под писк и последующее открытие дверей.
И кто же в нашем лифте? Мог бы уехать! Явно же ждал, когда я дойду и решусь спуститься. Анастасия Захаровна скользит взглядом от довольно ухмыльнувшегося Ильи-Сученовича ко мне и точно складывает два плюс два. Тут уже давно все в курсе, что я бегаю от этой потаскушки, как от огня.
Выдохнув, на миг жмурюсь и всё-таки захожу в кабину, пропуская мимо блеяние Настеньки, здоровающейся с игнорирующим боссом-младшим.
Чувствую спиной, как тот встает вплотную, ясно дело, не смущаясь ничего, и думаю, стоит ли ударить каблуком ему в туфлю, удобно расположившуюся чуть сзади.
Удерживаюсь, отодвинувшись к дверям ещё на шаг и терплю смесь амбре и ядовитых женских духов, высчитывая, когда кабина спустится на первый.
Чуть дёргаюсь, увидев заветную цифру. И почти успеваю выйти, но вдруг оказываюсь обнята и затянута обратно под змеиную ухмылочку ускользающей от нас Настасьи. Та даже оборачивается, едко провожая взглядом закрывающиеся двери. Понятно, новая порция слухов прибыла!
— Сука, руки от меня убрал, — вцепляюсь в его ладонь, сжавшую мою рубашку.
— Ты сегодня со мной, — шепчет в область затылка и приказывает лифту опуститься на минус первый.
— Я заявление на тебя напишу, ты дождёшься, — шиплю, пытаясь лягаться.
— А что такого-то происходит? Тебя зовут на свидание, Аллочка! Красивое, с букетом, с ухаживаниями! И ты бы поменьше щетинилась, а то скоро все узнают, какая ты блудливая жена…
Хмыкнув, думаю, что, пожалуй, заяви он подобное раньше, меня бы пробрало. Потому просто жду, когда эта лапа сдастся и выпустит меня в открывшиеся двери. Так и происходит. У него, к счастью, всегда хватало духу только манипулировать.