Приятная ночь для убийства
Шрифт:
Мануэль вошел в каюту, закрыл дверь и включил свет. Фуентес, лежавший на койке, приподнялся.
– Не могу сказать, чтобы ты очень торопился! – заворчал он. – Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие лежать здесь и ждать, ждать?!
– Друг мой, – спокойно возразил Мануэль, – тебе незачем ждать и ждать: ты ведь не в заключении. Достаточно просто встать и уйти. Никто, кроме копов, тебя не задержит.
Сразу отрезвев, Фуентес улегся на жесткий матрас.
– Я просто вымотался. Шутка ли сказать! А ты смог бы целыми часами
Мануэль начал развязывать мешок.
– Сегодня у нас хороший ужин, – сказал он. – Спагетти, цыплята, сыр.
Фуентес напряженно всматривался в лицо Мануэля, освещенное лампой. Его беспокоило мрачное, жесткое выражение, застывшее на его лице.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
Фуентес встал с койки и подошел поближе к столу, на котором Мануэль выложил упаковку спагетти, жестянку с соусом «чили» и упитанного цыпленка.
– Сначала мы поужинаем. Я проголодался.
Несмотря на то что в мешке еще что-то осталось, Мануэль затянул завязку и осторожно поставил его в узкий шкаф.
– У тебя там еще что-то? – спросил Фуентес.
– Бомбы, – ответил Мануэль. – Но давай сначала поедим.
Он прошел в маленький камбуз, налил воды в кастрюлю, поставил ее на газовую плиту и включил электрогриль. После этого начал открывать банки. Закончив работу, взял курицу и насадил ее на вертел. Хотя движения его были методичными, лицо оставалось мрачным.
Фуентес стоял на пороге камбуза и наблюдал за ним, нервничая все больше и больше. Еще никогда ему не приходилось видеть Мануэля в таком мрачном и задумчивом состоянии.
– Какие-нибудь неприятности? – повторил он свой вопрос.
– Мы поужинаем, поговорим потом, – ответил Мануэль, засыпая спагетти в кипящую воду.
Фуентес, вернувшись в каюту и разложив на столе ножи и вилки, присел на койку и стал терпеливо ждать.
Спустя сорок минут оба сидели за столом, поедая курицу и спагетти, залитые соусом.
Мануэль жадно глотал еду. Его лицо оставалось по-прежнему хмурым. Фуентес, одолеваемый беспокойством, ел медленно, то и дело поглядывал на него.
Наконец, он не выдержал:
– Мануэль, друг мой! Что случилось? Скажи мне, ради Бога!
– Он умрет, – ответил Мануэль, отправляя в рот последний кусок курятины.
Фуентес замер:
– Ты имеешь в виду Педро?
– Кого же еще? Я разговаривал со своим приятелем из больницы. Теперь не осталось никакой надежды. Это вопрос времени. Педро может протянуть неделю, даже две, но он не жилец на этом свете.
Фуентес, думавший только о своей шкуре, успокоился.
– Значит, нам теперь не нужны бомбы? – Его кидало в дрожь, когда он думал о бомбах. – Так что у нас одной проблемой меньше?
Мануэль посмотрел на него. Его глазки были похожи на маслины.
– Приятель, ты совсем ничего не соображаешь. Или ты забыл, что предстоит нам: тебе,
Фуентес уставился на него:
– Ты ошибаешься! Я точно знаю, что нам делать! Мы врываемся в апартаменты отеля, задерживаем эту богатую парочку до получения выкупа и уезжаем с пятью миллионами в Гавану. Почему ты говоришь, что я не соображаю?
– А как мы попадем в апартаменты?
Фуентес в нетерпении возвел кверху руки.
– Мы же договорились. У Аниты есть дубликат ключа. Она проведет нас в апартаменты. Почему же ты говоришь, что я не соображаю?
– Теперь я вижу, что ты не только не соображаешь, но еще страдаешь короткой памятью, – заметил Мануэль, отрезая себе кусок сыра. – Ты забыл, что Анита обещала провести нас в апартаменты только при одном условии.
Он наклонился вперед и посмотрел Фуентесу в глаза.
– Педро должен быть свободен и уехать с нами в Гавану.
Фуентес пробежал пальцами по длинным сальным волосам.
– Но ты же сказал, что он умирает.
– Теперь, дружище, ты начинаешь видеть проблему. Да, Педро умрет примерно через неделю. Анита любит этого человека. Она готова сделать все, чтобы снова быть вместе с ним. – Мануэль отрезал себе еще сыра. – Женщины нуждаются в понимании. Я хорошо ее понимаю. Для нее деньги ничего не значат. Ее жизнь целиком принадлежит Педро. Я дал ей слово, что муж ее получит свободу и поедет вместе с нами в Гавану, если она проведет нас в апартаменты. Я сделал все возможное, чтобы обеспечить его освобождение. У меня есть две бомбы, которые окажут такое действие, что Педро освободят.
Мануэль закрыл глаза, чтобы Фуентес мог видеть, как он страдает.
Наступило долгое молчание, во время которого Фуентес смотрел на Мануэля со все возрастающим нетерпением, но он боялся его и поэтому молчал.
– Я дал Аните слово, – начал опять Мануэль, уставившись на свои огромные руки, лежащие на столе. – Я обещал освободить ее мужа, если она проведет нас в апартаменты. Таков был договор.
– Я знаю, – подтвердил Фуентес. – Но ведь Педро умирает.
– Да, в этом нет никакого сомнения. И теперь между Анитой и мною нет никакого договора.
Фуентес схватился руками за голову.
– Ты хочешь сказать, что мы можем потерять пять миллионов долларов только потому, что эта тупая баба, которая сходит с ума из-за своего никчемного сопляка, не согласится провести нас в апартаменты, если узнает, что этот ублюдок умрет? – закричал Фуентес.
– Именно это я и хотел сказать. Но такой человек, как ты, не понимает этого. Я известен как хозяин своего слова! – Мануэль замолчал, уставившись в пространство, потом продолжал: – Речь идет о пяти миллионах долларов. Говорят, что каждый человек имеет свою цену. – Мануэль вытер потное лицо. – Пять миллионов! Я промучился несколько часов, прежде чем принять решение. Пять миллионов долларов! С такими деньгами можно открыть любые двери, которые сейчас закрыты для меня.