Приют
Шрифт:
«Хватит, а то ты совсем читать разучишься», – сказал отец, потрепав по щеке Гену.
Они разбили лагерь в устье реки, на очаровательной зеленой лужайке. Гена с Вованом наловили рыбы и, пока отец разжигал костер, выпотрошили ее.
До вечера было еще далеко, как вдруг сверху послышался шум. Спустя мгновение над их головами завис вертолет, трава пригнулась к земле от работающих лопастей. Сидящий в кабине пилот в черных очках внимательно оглядел их компанию и что-то сказал сидящему рядом мужчине в камуфляжной форме. Через
Отец погрозил ему кулаком.
– Разлетались, – буркнул он, раздувая угли. – Никакого отдыха, хоть тресни!
Пока отец ругал «остолопов-ментов», которые «не могут поймать двух обкурышей» и «чему вообще учат этих недотеп», Гена услышал звук еще одного вертолета. Он пролетел так стремительно, что мальчику даже не удалось разглядеть его как следует.
– По-моему, это полное дерьмо, – выдал Вован, споласкивая перочинный нож. – Как бы мы под замес не попали, а, батяня?
Отец только плюнул в ответ. После ухи отец с Вованом закурили, уютно примостившись под огромным дубом. Гена заполз в палатку, и уже спустя несколько минут его сморил сон.
Он проснулся от незнакомого голоса. Выглянув наружу, мальчик увидел катер, лениво покачивающийся у берега.
– Сколько дней вы уже находитесь здесь? – раздался совсем рядом властный голос, очевидно милиционера. Гена юркнул обратно в палатку и затаился. Сквозь тонкую материю палатки он видел три силуэта: брата, отца, а также обладателя властного голоса.
– Около семи дней, – спокойно отвечал батяня.
– И ничего подозрительного не видели?
– Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать, – с холодной вежливостью отозвался отец, и Гена надулся от гордости. Не каждый чувак сможет так разговаривать с ментом!
– Вас только двое?
На мгновение отец замялся.
– Нет, со мной еще младший сын. Он спит в палатке.
– Вынужден попросить вас разбудить его.
Несколько секунд было тихо, и Гена, не дожидаясь, пока милиционер приблизится к палатке, вылез наружу.
– Здравствуйте, – сказал он, немного оробев. Ему еще никогда не доводилось видеть так близко милиционера, особенно такого огромного. Подобных великанов он видел только в фильмах.
– Привет. – Милиционер присел перед мальчиком, но все равно он казался настоящим гигантом. – Как тебя зовут?
– Гена. Геннадий.
– Отлично, Геннадий. Меня зовут Андрей Владимирович. Не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов?
Голос милиционера был ровным и спокойным, но его колючие синие глаза смотрели недоверчиво, будто не верили ни единому слову Гены, они словно прожигали мальчика насквозь. Гена кивнул.
– Может, ты видел что-либо странное в лесу? Или кого-нибудь, кто показался тебе странным?
Мальчик открыл рот и тут же захлопнул его.
– Нет, – вдруг вырвалось у него, и, как ему показалось, прозвучало это довольно
– Ты уверен, Гена? Не торопись, подумай.
«Зачем я соврал?» – в смятении думал Гена, сжимая кулаки. Но теперь отступать было поздно.
– Подумай, может, ты что-нибудь вспомнишь? – настойчиво повторил милиционер.
– Я думаю, что не стоит… – начал отец, до этого с напряжением следивший за их разговором.
– Здесь мне лучше знать, что стоит, – мягко оборвал его Шипов, даже не повернув головы. – Так что, Гена?
Мальчик поднял голову.
– Нет, я ничего не видел, – упрямо сказал он, глядя прямо в ледяные глаза милиционера.
Несколько секунд, показавшиеся Гене вечностью, милиционер буравил его тяжелым взглядом, затем поднялся на ноги. Что-то достал из нагрудного кармана.
– Я прошу вас немедленно связаться со мной, если у вас будет какая-нибудь информация по данному вопросу. Конечно, когда у вас появится такая возможность, – сказал он, протягивая визитку батяне. Тот взял ее и небрежно запихнул в перепачканные травой выгоревшие военные брюки.
– Всенепременно, – равнодушно сказал он и одарил Гену уничтожающим взглядом.
Шипов зашагал к воде. Мотор взревел, и катер унесся прочь.
– Прикольный, да, пап? – восхищенно следя за ним, вырвалось у Гены. – Нам бы такой.
– Прикольный? – переспросил отец и обменялся взглядами с Вованом. – Ну-ка, иди сюда, сынок.
Гена робко подошел к отцу. Тот схватил его за подбородок.
– Ну-ка, засранец, выкладывай. Только не ври.
– Чего?
– Чего, чего! Через плечо! – сердито сказал отец и зажег очередную сигарету. – Ты только что соврал этому милиционеру, я это видел. Что ты видел в лесу?
– Ничего такого, что могло бы его заинтересовать, – с достоинством повторил Гена слова отца. Вован прыснул от смеха.
– Ладно, паршивец. Иди прочь с глаз моих, – с притворной строгостью сказал батяня, потянувшись за бутылкой.
Гена быстро умылся и вернулся в палатку.
Смеркалось. Как-то незаметно закатилось солнце, словно налитые кровью облака быстро темнели, на небе крохотными искорками вспыхивали первые звезды. Вован подкинул в костер несколько больших бревен, распалив его настолько, что жар чувствовался даже в палатке.
– Такие пироги, Вован, – продолжал отец начатый разговор. – Да, что там лукавить, я люблю вас одинаково, хотя за Геной нужен глаз да глаз.
– Можно подумать, ты себя сильно утруждаешь нашим воспитанием, – съязвил Вован.
Отец не обиделся. Гена видел, как его тень странно изогнулась в пляшущих бликах костра, когда отец, запрокинув голову, стал пить вино.
– Да, ты прав. Я не уделяю вам столько внимания, как должен. Генка большой засранец, но из него выйдет толк. Несмотря на то что в таком возрасте он уже врет менту.