Признание повесы
Шрифт:
Он показал ей такую расписку, где роспись Барема красовалась поверх подписи Ригби Ландсдауна.
– Так почему Барем хранит весь этот мусор?
Роберт пожал плечами:
– Некоторые мужчины вешают на стены головы животных – свои охотничьи трофеи. Думаю, и эти расписки – нечто вроде трофеев Барема. Он играет больше пятнадцати лет и постоянно посещает игорные заведения.
– Ты прав. – Лидия ткнула пальцем в три расписки, которые разложила на столе. – Эта, десятилетней давности, от лорда Силлигборна. Эта получена пять
Роберт фыркнул и уставился на расписки, которые держал в руке. Затем он наскоро просмотрел другие бумаги, разбросанные на столе, и спросил:
– Все твои расписки от людей, чьи имена начинаются на «С»?
Лидия вскинула голову, но тут же стала просматривать уже проверенные расписки.
– Да. Именно на «С». А твои?
– От людей, чьи имена начинаются на букву «Л».
– А это означает…
С трудом подавляя волнение, Лидия уставилась на первый ящик. Роберт открыл его, вынул наугад три расписки и кивнул:
– Да. Эти на «А».
– Слава Богу, хоть что-то прояснилось.
Лидия сунула лежавшие перед ней расписки в ящик, не заботясь ни о каком подобии порядка. Пусть Барем сам разбирается в этой путанице.
– Дай мне часть расписок.
Но Роберт сначала проверил второй ящик.
– «Б». Прекрасно. Все «А» – в этом ящике.
Он вытащил кипу расписок и разложил на столе. Лидия набросилась на свою долю и стала быстро перебирать бумаги всех размеров, форм и содержания. Некоторые оказались счетами от портного, а один – от модистки. Интересно, для кого шил туалеты закоренелый холостяк лорд Эвинли?
Какое-то время они молча рылись в документах, однако вскоре Роберт выпрямился и покачал головой.
– Что? – удивилась Лидия.
– Ты сказала, что Аддисон еще не заплатил долг? Его расписки здесь нет.
– Но не все эти расписки оплачены, – возразила Лидия.
– Если джентльмен платил Барему не здесь, а в другом месте, тот давал должнику карточку, на которой писал несколько слов, удостоверяющих оплату долга. После этого большинство кредиторов уничтожают оригинал расписки, но Барем держит их в этом столе. Так что эти все погашены.
Роберт принялся запихивать расписки обратно в ящик.
– Их слишком много, большинство безнадежно устарели, и потом, Барем не стал бы хранить денежные документы в таком беспорядке.
Лидия молча пододвинула ему остальные расписки.
– Так где же находятся еще не погашенные? – не выдержала она.
Роберт закрыл ящик и оглядел стол. Столешница была почти пустой. Ни одного документа. В углу стояла лампа. Сбоку – чернильница с пером и пресс-папье.
– Они должны быть здесь! Я сам видел, как он приносил сюда новые расписки и выходил без них.
Кончиком пальца он потрогал кожаную подставку для пресс-папье. Она не сдвинулась с места.
– Вот как! – улыбнулся он.
– Что? – выдохнула Лидия. –
Роберт сделал ей знак отойти.
Она отодвинула кресло назад и в сторону, чтобы дать ему место. Роберт встал на колени, заглянул под стол. Под столешницей оказался еще один ящик, который, однако, не выдвигался.
Но Роберт быстро нашел маленький рычаг и потянул. Что-то громко щелкнуло.
– Есть! – воскликнул он.
Ближайший край кожаной панели поднялся. Роберт встал и потянулся к подставке. Лидия с любопытством заглядывала поверх его плеча. Оказалось, что верх подставки – это кожаная прямоугольная крышка на петельках, скрывавшая потайной ящик, в котором лежали принадлежности для письма, нож для разрезания бумаг и еще один, перочинный, печати Барема, остаток свечи и воск. Тут же находилась связка долговых расписок толщиной дюйма три.
Роберт поколебался. Какого бы мнения он ни был о Бареме, все же нехорошо копаться в личных бумагах человека. Однако…
Собравшись с духом, он взял расписки, перебрал и вытащил конверт.
– Это почерк Табиты! – обрадовалась Лидия.
Роберт, осмотрев конверт, кивнул:
– С распиской Аддисона на обороте.
Он заглянул в конверт и вытащил оттуда тонкий, аккуратно сложенный, исписанный неровным почерком листочек и отдал Лидии:
– Проверь, то ли это, за чем мы пришли.
Вероятно, они отыскали письмо, но разве можно быть в чем-то уверенным, когда речь идет о несчастном слизняке Аддисоне?
Лидия развернула листок, подошла к окну и поднесла письмо к свету.
Роберт сунул конверт с распиской на место и закрыл потайной ящик, после чего придвинул к столу кресло. Отступил на несколько шагов и осмотрел стол. Все было в полном порядке. Никто не скажет, что здесь что-то искали.
Лидия все еще стояла перед окном, погруженная в чтение письма. Он уже хотел окликнуть ее, когда услышал тяжелые неспешные шаги в коридоре. Кто-то шел к двери. У Роберта оставалось всего несколько секунд, чтобы что-нибудь придумать. Защитить Лидию и изобрести правдоподобное объяснение своего присутствия здесь.
Выбор был крайне ограничен.
Лидия тоже услышала шум и подняла голову. В глазах ее мелькнул страх. Губы приоткрылись.
В этот момент он схватил ее за талию, поднял и, развернув, усадил на сиденье-подоконник. Не успела она опомниться, как он коленом поднял ее юбки.
Лидия едва сдержала крик. Она оказалась сидящей на каменно-твердых бедрах повесы: юбки задраны, коленки утонули в бархатных подушках.
Лидия сжала в руке письмо Табиты – поразительно детальное описание единственной ночи, проведенной в объятиях Аддисона, мягкотелого слизняка, – другую руку она положила на плечо Роберта. Голова ее кружилась, мысли мгновенно разлетелись, приведенные в полное смятение ощущением его руки, твердой и жаркой, на талии. Их разделял лишь слой тончайшего шелка.