Признание
Шрифт:
— Даже если то, что вы говорите, правда — а я ни на йоту не верю в то, что такое возможно, — откуда Бен вообще мог знать об убийстве? По-моему, он не возвращался в Эссекс после войны. Он не мог ничего видеть. А если бы и видел, то, конечно, во всем признался бы мне. Все как-то бессмысленно!
— Вы ведь сами сказали, что во время войны не переписывались с ним. Считали, что выполнили свой долг. Почему он должен был чувствовать необходимость рассказать вам о Расселе? Зачем ему вас расстраивать?
Синтия Фаррадей глубоко вздохнула, силясь успокоиться.
— Должно быть, у него помутился рассудок… Я знала, что он болен, но
— Если его признание — неправда, тогда где Джастин Фаулер? Выяснив, что он жив и здоров, мы сможем со спокойной душой закрыть дело.
Немного помолчав, Синтия тихо ответила:
— Хотелось бы мне знать!
— Они ссорились — Фаулер и Рассел?
— Если и ссорились, то до войны.
— Иногда вражда не проходит с годами.
— Зато, — язвительно возразила она, — уходит причина вражды!
— Вы смогли уехать оттуда только потому, что миссис Рассел пропала.
Она вздрогнула.
— Когда я впервые попала в «Берег», болота меня пугали. Мне не нравилось, как ветер шелестит в камышах. Чудились какие-то шорохи… Бывало, я не спала, лежала у открытого окна и все боялась, что когда-нибудь расслышу, о чем шепчутся травы, и пойму, что они говорят обо мне. Через несколько недель я привыкла к шорохам и шепоту и перестала обращать на них внимание. Но когда пропала тетя Элизабет, как-то ночью мне приснилось, что зловещие шептуны пришли за ней. Они позвали ее на реку. Я ничего никому не сказала о своем сне, но именно поэтому я тогда так быстро уехала. Кроме того, мне не хотелось оставаться дома одной, без Уайата и Джастина. Они оба были так уверены в том, что влюблены в меня! Если бы в окрестностях «Берега» жила еще одна девушка, они бы на меня и внимания не обратили. Но других девушек рядом не оказалось… Так я во второй раз лишилась дома.
— Возможно ли, чтобы Уайат Рассел убил свою мать? Вам не казалось, что ее исчезновение — его рук дело?
— О боже! — воскликнула Синтия и так резко села, словно под ней вдруг подогнулись колени. — Нет! — Она посмотрела на Ратлиджа в упор. — Должна заметить, даже для полицейского у вас извращенная фантазия.
Ратлидж мрачно улыбнулся:
— За годы службы я повидал такого, что никаких фантазий не надо.
— Да… наверное.
— После того, что вы сейчас рассказали, странно, почему вас так влечет в «Берег».
— Я любила сам дом. Я бы вышла за Уайата только ради того, чтобы стать там хозяйкой. Но мысль о том, что придется жить с ним всю жизнь, была для меня невыносима. Даже как плата за «Берег».
— А деньги играли какую-то роль в ваших отношениях? — напрямик спросил Ратлидж. — Не из-за ваших ли денег Рассел так хотел жениться на вас? А потом вы ему отказали, и он решил как можно раньше вступить в права наследования…
Нахмурившись, Синтия Фаррадей ответила:
— Родители неплохо обеспечили меня; я не бедствую. Но Расселы в моих деньгах не нуждались. Кроме того, мой капитал находился под опекой до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать пять лет — чтобы оградить меня от охотников за богатым приданым. Во всяком случае, так мне сказали адвокаты. Все считали, что к двадцати пяти годам я наверняка уже не буду наивной дурочкой и не сбегу с учителем танцев.
Ратлидж улыбнулся:
— Многих ли учителей танцев вы знали?
— Ни одного. Потому-то я и подумала, что в Лондоне мне будет лучше. Говорили, что там полным-полно учителей танцев.
— Что стало с Джастином Фаулером после войны?
— Вы ведь служите в Скотленд-Ярде, — парировала она, словно вдруг ей надоело отвечать на его вопросы. — Уверена, вы найдете его и без моей помощи. — Она подошла к двери и широко распахнула ее. — Меня вы ведь нашли.
Ратлидж встал.
— Где выход, вы знаете. До свидания, инспектор!
Выходя из дома, он не знал, что думать о Синтии Фаррадей. Она напоминала ртуть. Только кажется, что удалось поймать ее, как она ускользает — уклончивая и соблазнительная.
«И смертельно опасная?» — предположил Хэмиш.
Глава 11
В деревушку Сент-Маргарет в Оксфордшире Ратлидж приехал уже в седьмом часу вечера.
Над домами и лавками возвышалась церковная колокольня. Она словно напоминала местным жителям об их долге перед Господом. Зайдя на крошечную почту, Ратлидж узнал, что клиника находится на окраине деревни. Когда-то на месте клиники была большая усадьба. Помимо большого хозяйского особняка там имелся еще один — дом вдовствующей матери владельца. Почтмейстерша заверила его, что бывшую усадьбу он найдет без труда.
Так оно и оказалось.
Вдовий дом был построен из розоватого кирпича; окна в свете заходящего солнца казались золотыми. Вдали виднелся большой особняк с фасадом, отделанным белым камнем. Он был окружен большим парком. К дому вела подъездная дорожка.
Подъехав ближе, Ратлидж увидел, что обстановка уже ничуть не напоминает загородный дом. Ворота в парк были настежь открыты, сам парк, когда-то ухоженный, слегка зарос. В плотной листве рододендронов виднелись одеревеневшие сучья, похожие на призраки прошлых лет. Плодовые деревья в саду тоже не мешало бы проредить. И сам дом нуждался в ремонте. Шторы на окнах висели неровно. Казалось, что всем было безразлично, какое впечатление дом производит на посетителей.
На лужайке там и тут стояли каменные скамьи; одни на солнце, другие в тени. Одна из них была свободна.
Ратлидж оставил машину сбоку от парадной двери. Она, как и ворота, была открыта.
Хэмиш заметил: «Они не боятся, что кто-нибудь сбежит».
У входа, в бывшем вестибюле, стоял стол, за которым сидела пожилая женщина в форме медсестры. Она разбирала карты и истории болезней.
Когда Ратлидж вошел, она подняла голову и улыбнулась:
— Добрый день! Вы к кому?
— Если можно, я бы хотел побеседовать со старшей сестрой. Иен Ратлидж.
— Она только что ушла к себе в кабинет. Я вас провожу.
Дежурная повела его по коридору. Когда-то просторные комнаты позже поделили перегородками на больничные палаты, а потом тонкие перегородки убрали. Только бледные линии на поцарапанном и выщербленном паркете показывали места, где они когда-то стояли.
Кабинет старшей сестры разместили в бывшей гостиной. Теперь его заполняли шкафчики с документами; на полке стопками лежали книги. Практичный письменный стол давно отслужил свой срок. За столом сидела пожилая женщина с седеющими волосами; когда сестра ввела Ратлиджа и представила его, старшая сестра встала.