Признание
Шрифт:
После обеда Никита обычно уходил к себе. Он садился в старое кресло, закуривал и размышлял. Например, по каким законам жизни именно этот тип, Скрипкин, стал его начальником. А не кто другой из уважаемых Никитой людей.
Правда, последнее время все упорней циркулировали слухи, что Скрипкина от них уберут. И поставят другого. Поговаривали, что это будет человек из своих, а не варяг. Но кто? Кандидатура Никиты была самой подходящей. А сто девяносто в месяц — это
Да! Жизнь — великий селекционер: каждый в итоге занимает то место, которого он достоин. Рано или поздно…
Только вот сигареты, к сожалению, были сырые. С трудом раскуривались. Можно было у матери одолжить, да лень вставать. Вообще, из этого кресла он поднимался тогда, когда совсем припирало…
Он протянул руку и положил несколько сигарет на теплый колпак настольной лампы, пусть подсохнут. Теперь он думал о том, что жаль, Алена в отъезде. Неплохо бы с ней поделиться о возможных перемещениях в иерархической лестнице отдела. Только у нее глаз черный, греческий, еще сглазит…
В передней раздался звонок. Никита досадливо поморщился. Опять гости к матери!
Грохнули тяжелые банковские засовы, наследство бабушки-профессора. Обычно после этого доносились взрывы смеха, поцелуи. В этот раз было тихо.
Никита вытянул шею, прислушался.
— Мама! — крикнул он. — Кто там?
Дверь отворилась, на пороге стояла Вика.
Длинное пальто, рыжая пушистая шапочка, два огромных серых глаза…
— Господи! — засмеялась она. — Кит, ты все в том же кресле, в той же позе! Ведь прошел почти год.
Вика сорвала с головы шапку, выстрелив в сторону коридора брызгами воды. Потом запрыгала на месте, сбрасывая пальто.
— Помоги, еще муж называется!
Никита справился с замешательством и демонстративно медленно выбрался из кресла.
— Не ждал?
— Признаться, довольно неожиданно.
— Я по делу, ненадолго. — Вика оглядела комнату. — Все тот же кавардак! — И перевела глаза на Никиту.
Взгляд ее неторопливо сполз с широкого его лица вниз, по махровому халату к стоптанным домашним туфлям с дырой у большого пальца.
— Ты все такой же. Только потолстел… А как ты находишь меня?
Вика крутанулась, разметав жесткие черные волосы, прошлась по комнате легкой походкой. Ей очень шло это простенькое темное платье.
— Все такая же. Как игла, — скучно произнес Никита и плюхнулся в кресло. — У тебя есть курить?
— Найдется.
Вика извлекла из сумки сигареты, бросила их Никите.
— Мои что-то отсырели.
— Не мудрено. — Вика бросила и зажигалку.
Подошла к стулу и наклонила его. Груда газет и журналов сползла на пол, обнажая красную обивку сиденья. Села, вытянув длинные стройные ноги в коричневых сапогах.
— Так вот, Кит. Я замуж выхожу.
— Поздравляю. — Никита почувствовал легкий укол в сердце.
— Мне нужен официальный развод.
— За чем же дело стало?
— За тобой.
— Пожалуйста! — с наигранной веселостью воскликнул Никита. — Сколько угодно.
— Я и не сомневалась в этом, Кит… Только надо сделать как можно скорее.
Никита наконец прикурил.
— А что, жених сбежит?
— Не исключено, — засмеялась Вика. — Договорились? Завтра же… Там надо заплатить какие-то деньги, я не знаю сколько. Но если у тебя нет, я дам.
— Разбогатела?
Вика помолчала и произнесла упрямо:
— Я дам.
Никита выпустил колечко дыма, второе, третье… Кольца разбухали, поднимаясь к потолку, догоняя друг друга.
— Лучше бы сапоги починила. Подошва отваливается.
Вика подтянула ноги, точно ее ударило током.
— На-блюда-а-тельный. — В голосе ее, деловом и решительном, прорвались детские ноты.
В коридоре слышались шаги матери. Но войти она так и не решилась.
— Послушай, почему ты ушла от меня?
— Разлюбила.
Никита кашлянул. Он вспомнил, как ждал ее возвращения. У Вики в городе не было никого, ей негде было ночевать. И Никита был уверен, что она вернется… А прошло больше года.
— Куда ты тогда ушла?
— В общежитие, к девочкам.
— Думал, ты уехала к себе, в поселок.
Помолчали.
— Почему же ты меня разлюбила?
— Надоел.
— Вот как, — усмехнулся Никита. — Интересно, чем?
— Всем. — Вика встала. — Извини меня, Кит, но зачем темнить, верно? Возможно, это пойдет тебе на пользу. Я так была бы рада!
Она шагнула к дивану, на котором валялось ее пальто.
— Не уходи, — тихо произнес Никита. — Посиди.
Вика тут же вернулась на свое место, словно ждала этой просьбы. И Никита был рад, что Вика осталась: помня ее характер, он на это не надеялся. Опершись руками о подлокотники, он извлек себя из кресла и, разминаясь, сделал несколько шагов по комнате. Он чувствовал на себе взгляд Викиных глаз…
— Кофе будешь?
— На подоконнике, как прежде?
Никита шутливо погрозил ей пальцем и вышел.
Вика достала зеркальце. Большие круглые глаза глядели задумчиво и тихо. Она провела платочком по лбу, щекам, поправила волосы и спрятала зеркальце.
Никита вернулся. Он снял халат. В глухом голубом свитере с круглой своей стриженой головой он напоминал водолаза в скафандре. Только шлепанцы он так и не сменил, не хватило воли. На широком деревянном подносе стояли две чашки, кофейник, сахарница и пачка вафель.