Признания Адриана Моула
Шрифт:
Четверг, 17 июля
Меня уже тошнит от принца Эндрю, везде только и пишут про то, какой он красавец. По-моему, он похож на тех кретинов, что поступают в колледж, где учат класть кирпич и штукатурить, – есть в его физиономии что-то такое, что так и просит лоток кирпичей. А эти огромные белые алчные зубы! Я содрогаюсь при мысли о том, как они покусывают беззащитную шейку Ферджи. Конечно, некоторым женщинам нравятся высокие стройные мужчины, которые умеют водить вертолет и владеют офигительными счетами в банке вкупе с золотыми карточками “Куттс”. Но лично я думаю,
Мисс Сара Фергюсон рождена, чтобы стать женой Адриана Моула. Я написал ей об этом, умоляя передумать до 23 июля. Ответа пока не получил. Она наверняка мучительно взвешивает: богатство, блеск и слава с принцем Эндрю либо бедность, самоанализ и поэзия Адриана Моула – нелегкий выбор.
Сара Фергюсон, о Сара Фергюсон,Наши сердца бьются в унисон.Не ходи замуж за Энди, он с ума сбрендил!Езжай в Лестер, в Лестер, я твой суженый!Беги из дворца, хватай мотор,Я встречу на шоссе и покажу, где мой двор.Родители и пес будут ждать нас с ужином,Уверен, вы с псом сразу подружитесь.Пятница, 18 июля
Нет письма от Сары Фергюсон.
Позвонил в Букингемский дворец, но придворный холуй (несомненно, в напудренном парике) отказался позвать ее к телефону:
– Мисс Фергюсон не отвечает на звонки незнакомцев.
– Послушай, приятель, – возразил я, – я для мисс Фергюсон не незнакомец, мы с ней родственные души.
Точно не уверен, но мог бы поклясться, что этот холуй пробормотал: “Родственничек хренов”, прежде чем повесить трубку. Ничего не остается, как отправиться в Букингемский дворец и поговорить с ней начистоту.
Послал телеграмму моей рыжеволосой возлюбленной:
Сара, я приезжаю. Встречаемся у дворцовых ворот ровно полдень. С вечной и неодолимой любовью, твой Адриан Моул.
P.S. Я буду в солнечных очках и с пакетом “Маркс и Спенсер”.
Суббота, 19 июля
Букингемский дворец, 13.30.
Она не пришла. Я поинтересовался у конного полицейского, дома ли Сара.
– Дома, берет уроки у королевы-матери, учится махать рукой, – ответил он.
Я попросил его отнести ей записку, но тут его отвлек автобус, битком набитый суетливыми японскими туристами. Они принялись обмерять лошадь полицейского и записывать размеры. Как пить дать, сделают копию и наводнят весь мир дешевыми полицейскими лошадьми. Неужто англичане никогда не поумнеют?
Домой, в мою дремучую провинцию, возвращался на поезде. Какая-то жирная тетка без продыху трещала о том, как она готовится ко дню королевской
Воскресенье, 20 июля
Сара до сих пор мне не ответила.
Похоже, у нее кончились почтовые марки.
Понедельник, 21 июля
Спросил у почтальона, нет ли для меня вестей из Букингемского дворца.
– Хо! Что, Тед Хьюз сдулся? И теперь ты у нас поэт-лауреат? Ну ежели так, я рассыпаюсь в поздравлениях!
Понятно, почему Англия катится ко всем чертям, – с такими-то государственными служащими.
19.00. Из Ленинграда позвонила Пандора Брейтуэйт. Спросил у нее, как подвигается изучение русского.
– О, потрясающе! – заявила она. – Сегодня утром в очереди за репой вступила в невероятно стимулирующую дискуссию. Рабочие и интеллектуалы обсуждали скрытый символизм в “Вишневом саде”. Я высказала мнение – по-русски, разумеется, – что вишенки символизируют патриархальные яйца матушки России, а это доказывает, что Чехов был бисексуалом.
Я поинтересовался, как собрание гениев, замаскированное под очередь за репой, отреагировало на ее анализ.
– Да они меня не поняли, лохи деревенские! – На линии начались помехи, и Пандора заорала: – Адриан, милый, запиши для меня на видео королевскую свадьбу!
Затем телефон отрубился. Вот и нет больше Пандоры.
Вторник, 22 июля
Моя Сара на первой странице сегодняшней газеты в платье с крайне неприличным вырезом. Придурок Эндрю откровенно пялится на ее грудь и чуть ли слюну не пускает! Когда Сара станет моей женой, я обязательно потребую, чтобы она носила наглухо застегнутые кардиганы.
В этом я с мусульманами заодно.
Письма нет. И надежды тоже больше нет, завтра свадьба. Не стану смотреть, пойду в диком отчаянии бродить по улицам. О боже! О Сара!
Среда, 23 июля
День свадьбы моей Сары.
Сегодня утром я так долго рыдал в подушку, что в ней перья слиплись в комочки, на ощупь эти комочки напоминали дохлых цыплят... Такова и моя любовь! В конце концов я встал, оделся в черное и приготовил себе простой, но питательный завтрак. На кухню в облаке сигаретного дыма спустилась мать и осведомилась:
– Что это у тебя с лицом?
– Я в глубочайшем отчаянии, мама, – спокойно, но с необычайным достоинством ответил я.
– Что, опять геморрой разыгрался? – Она закашляла.
Я вышел из кухни, сокрушенно качая головой и бормоча sotto voce (14):
– Господи, смилуйся над жалкими обывателями, с которыми я вынужден жить, ибо не ведают они, что говорят.
Отец услыхал и воскликнул:
– Да он в религию ударился, только этого не хватало!