Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
Тотчас зажглись редкие фонари, но они лишь подчеркнули царящее запустенье.
Там было почти пусто. Только у центра, где на маленькой площади возвышался нерабочий фонтан с оборванной штукатуркой, сидел один человек в капюшоне. Разобрать его черты издалека не удалось, и Ксавье как можно тише двинулся к нему. Наверное, обычный житель… и всё же одинокий молчаливый посетитель всеми забытого и неухоженного парка настораживал.
Ксавье нащупал рукоять ножа в кармане и приблизился к человеку. Но незнакомец словно боялся показать своё лицо — капюшон опускался ему по глаза, да и
И с каждым шагом опасность становилась всё более физически ощутимой. Запахло железным ароматом крови, потом и почему-то сыростью.
Но только Ксавье остановился в метре от него, ощущая, как пальцы сжали рукоять ножа почти так же уверенно, как кисточку, человек поднял взгляд. Свет фонарей упал на изобилие сбитых завитков сальных кудрей и зеленоватую кожу, подчёркивающую острые концы щетины и безумный взгляд вываливающихся красных глаз. Скоро Тайлер и без перевоплощения в хайда мог стать ничем не отличимым от монстра.
Густые брови поползли вверх, и урод расплылся в улыбке.
Ждать, когда он перевоплотится в чудовище, Ксавье не стал — рука выскользнула из кармана, и он, не отнимая взгляда от безумных глаз Тайлера, ударил наотмашь, вложив в удар всю силу, заработанную на занятиях фехтованием. Клинок вошёл в живот по самую рукоять. Хайда такое ранение всё равно не убило бы, но боль доставило: Тайлер зашипел, прокусив губу почти до крови, его зрачки расширились, и он постарался дёрнуться в сторону, но Ксавье прокрутил ножом внутри него. Тяжело, неудобно и на душе противно, но ему нужно было обезвредить Тайлера. Даже такой ценой.
Можно было начинать допрос.
— Где Уэнсдей?! — он надавил на рукоять сильнее, будто хотел, чтоб лезвие ножа прорвалось наружу с другой стороны.
Хрипя от боли и оперевшись спиной о спинку скамьи, Тайлер издал смешок и склонил набок дрожащую голову. При этом его обезумевшие глаза намокли, и с них сорвалось две одинокие слезы.
— Мертва, — процедил он, скрипя зубами, и продемонстрировал ладони, покрытые ещё не засохшей кровью.
Ксавье не хотелось ему верить. До самых этих слов он допускал возможность её гибели, но услышав их, сразу стал искать подвох. Его душа не могла принять это. Уэнсдей Аддамс не могла так просто умереть.
Ему захотелось от злости разорвать Тайлера на кусочки. И лезвие ножа почти дёрнулось вверх, жаждущее безжалостно вспороть ему живот до самой груди. Но пришлось совладать с эмоциями — глубоко вздохнуть и устремить на ублюдка полный праведного гнева взгляд.
— Где? Где она?!
— Это разве важно?.. — Тайлер говорил хрипло, едва дыша, и всё же Ксавье слышал в этом тоне издёвку.
— Где она?! — нож всё же на миллиметр скользнул вверх.
— В аду.
— Я тебя серьёзно спрашиваю… — борясь с нарастающим гневом, проговорил Ксавье и вырвал нож из его живота.
Алая жидкость тут же брызнула во все стороны, хотя Тайлер и схватился интуитивно за рану. Ксавье ощутил, как его одежда напитывалась чужой кровью. Неприятно.
— В доме Гейтсов, —
Ксавье спрятал нож — чтоб не убить урода — и попробовал не поддаться на провокацию. Даже если она была правдой… изменить прошлое он не мог. Ему было невозможно спасти Уэнсдей от издевательств. Поэтому Тайлер лишь воздействовал на его чувства…
Но кулак зачесался, и Ксавье с размаху ударил хайда в нос — тот, словно податливый пластилин, ушёл вбок, и из него также брызнула кровь.
От обильной кровопотери Тайлер даже под жёлтым светом фонарей побледнел сильнее прежнего, и его безумные зрачки безвольно закатились назад, а веки так и не закрылись полностью. Он потерял сознание. Вероятно, он всё же мог умереть… и хотя хотелось это животное оставить издохнуть за всё содеянное, Ксавье лишь отошёл на несколько шагов, достал телефон и набрал шерифа.
Едва шевеля губами, он кратко рассказал ему всё и описал ориентиры парка. Отец Тайлера не обрадовался известию, что его сын, возможно, при смерти, но, какие бы у него ни бушевали эмоции от вновь раскрытой раны, он сдержался и лишь кратко ответил, что всё понял. И что подумает, кого отослать на поиски трупа Уэнсдей.
Ксавье с трудом заставил себя остаться на месте и не помчаться самостоятельно за ней. Душа отказывалась признавать, что сердце Уэнсдей больше никогда не отобьёт ни единого удара. Такого просто никак не могло быть… особенно учитывая, что всё шло совсем не так, как они представляли. Ксавье мог поверить в труп Уэнсдей без лица в школьном дворе — за неделю как-то свыкся с этой ужасной мыслью. Другие же вариации её гибели сердце отказывалось признавать.
Но он не мог бросить Тайлера — тот мог очнуться в любое мгновение и убраться восвояси.
И словно в подтверждение опасений, хайд застонал и сполз со скамьи на землю, где уже образовалась лужа его крови. В его зрачки не возвратилась осмысленность, но с испачканных алым губ сорвались хриплые, по-настоящему истеричные и полные душевной боли слова:
— Торп… — он сжался на земле в комок, словно пытался повернуть время вспять на многие годы и стать обратно безобидным эмбрионом, — я тебе солгал. Возможно, она ещё жива. Я не смог… не смог за раз убить её, — и он снова потерял сознание.
Не успев даже обдумать его слова, Ксавье примерно прикинул время, взглянув на затянутое тучами небо, и набрал Энид. Она ответила тут же:
— Что у тебя?
— Знаешь про мелкий парк на окраине города?
— Что там?
— Тайлер.
— Бегу, — в трубке послышались гудки.
В тот момент тучи нехотя на мгновение расступились, открывая обзор на красную луну. В ответ её приходу почти мгновенно с разных сторон леса завыли свои грустные песни оборотни.
— Быстрее, Энид… — прошептал молящим тоном Ксавье и, пытаясь унять дрожь в руках, встал с луком наготове: чтоб обезвредить Тайлера при необходимости. И застыл с натянутой тетивой и зажатой меж пальцев стрелой.