Призрачный бал
Шрифт:
Лиза поспешно отвернулась. Господи, что за бред? Как портрет может смотреть? Видимо, сегодня день такой, вот и лезут в голову всякие кошмары!
Стараясь больше не отвлекаться, она надела платье, застегнула крючки и уставилась на себя в зеркало, разглядывая точно сошедшую с картины незнакомку. Неужели это она? Незаметная серая мышка, еще пару дней назад боявшаяся хоть как-то привлечь к себе внимание!
Поведя обнаженными плечами, украшенными вязью ярко-красных роз, Лиза пальцами причесала непослушные пряди волос и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Жаль, что не нашлась шаль-паутинка.
Макс
– Фух, Максим, ну и напугали вы меня! Я уж было подумал, что Александр Петрович сидит на своем месте. Едва богу душу не отдал!
– Еще бы, такой денек выдался… Еще не то увидишь… Может, помочь чего? – Максим поднялся, и тут до него начало доходить. – А… почему… Так это его кресло?
Вот же черт! Хоть и славное место, но больше Макс на него не позарится. Максим даже порадовался, что Тимофей его заметил.
– Его. А чье же еще? Он лет тридцать в нем просидел. Как жену схоронил, так уже больше и не вставал. А и хорошо, что упокоился. Что хорошего в долгой жизни, когда ни детей, ни бабы рядом… – затарахтел Тимофей, продолжив сервировать стол. – Хотя вру. Я здесь двадцать пять лет как при деле. И когда у хозяина были светлые моменты, он вспоминал о сыновьях. И письма редкие получал.
– Ну… раскудахтался! – в залу вошла его жена, умудряясь нести сразу два графина, супницу и два блюда с нарезкой колбасы, сыра и хлеба. – Не слушай его, Максим. Была семья, не было – уже не важно. Были бы живы эти самые сыновья – приехали бы. Сашенька как чуял, когда его час наступит. И тебя вот нашел, и другим письма писал, да больше никто не откликнулся.
И слава тебе, господи! Максим едва не перекрестился. А то началась бы сейчас дележка, мама не горюй!
– Ну, так это понятно. Точнее, непонятно, почему не откликнулись его дети. – Тимофей засуетился, разгружая супружницу, которая тут же упорхнула обратно на кухню. Он посмотрел ей вслед и, чуть понизив голос, сдал Максиму инфу: – Говорят, что хозяин поздно женился, а когда народились сынки, отчего-то выгнал жену. Та детей, понятное дело, забрала. Где они жили, не знаю, и живы ли, тоже мне неведомо. Да только хозяин детей любил и тосковал по ним. В хозяйской спальне на тумбочке их фото есть. А еще счета регулярно выписывал.
– Чье фото есть? – что-то благостно напевая, в зал вкатился Игорь Эдуардович. Было видно, что эти два часа отдыха пошли ему на пользу. При виде царского угощения у него жадно загорелись глаза.
– Да мы о детях хозяина говорим, – виновато отмахнулся садовник, явно раздосадованный, что их разговор подслушали, но нотариус даже не посмотрел в его сторону, пожирая глазами вполне себе вместительные графинчики. Было видно, что он поддержал разговор только из вежливости.
– У вашего хозяина, насколько мне известно, не было больше никаких наследников, кроме разлюбезного Максима. Так что ваша информация неверна… боооже! Богиня! Царица моих мыслей и мечтаний! – взвыв, толстяк бросился навстречу опешившей Зое Павловне, вносившей в комнату два блюда. На одном возвышался запеченный гусь с яблоками, на втором царствовал молочный поросенок в картофеле, присыпанном укропчиком. – Давайте скорее мне эту красоту! Не дай бог – уроните!
– Я на корабле поваром была! – подбоченилась Пална, едва ее руки оказались свободными. – Так что я скорее вас уроню, чем свою стряпню!
– Верю, верю! И даже не сомневаюсь! – с довольной улыбкой Игорь Эдуардович водрузил отвоеванного поросенка поближе к облюбованному месту, уселся и словно только что увидел Максима. – Ма-а-акс! Я просто воспылал завистью к вашему поместью! А какие тут можно встретить кулинарные шедевры… Мммм, в столице таких не найдешь!
– Нда, я заметил… – Макс постоял рядом со столом, глядя, как Тимофей и его супруга безмолвными тенями растворились в темном коридоре. Видимо, разговор с толстяком их не радовал.
А тот словно не замечал такого отношения. Взял графин с плещущейся в нем темной жидкостью и наполнил стоявший рядом фужер.
– К слову, как вам понравились ваши апартаменты? В них, кажется, жил ваш дедушка. Насладились ванной при свечах? Я даже пожалел, что отпустил Инночку домой. Ах, какой великолепный массаж она делает… вы бы знали!
Угу… Массаж… рот в рот и дальше по списку…
Чтобы скрыть всезнающую ухмылку, Макс тоже взял бокал, дождался, когда толстяк догадливо наполнит его до краев, и сделал хороший глоток, но тут же об этом пожалел. Вот интересно, как лучше поступить: выплюнуть этот «жидкий огонь» (а чего, хозяин он или нет?) или все же проглотить?
Возможно, Максим бы и выплюнул, но то, что он увидел секундой позже, заставило его не только проглотить дедов самогон, но и совершенно не морщась допить оставшееся.
В обеденный зал вошла… даже не фея, не царица, и как там еще обзывался ловелас нотариус? В зал вошла ЖЕНЩИНА! Такая, за которую легко можно и выпить огонь, и спрыгнуть в пропасть, и даже научиться летать, чтобы поднять ее туда, откуда она сошла на эту грешную землю. Осиную талию подчеркивало бордовое платье в пол, плечи были белы такой молочной белизной, что хотелось прильнуть к ним, как к святой воде, а изящную шейку подчеркивали длинные локоны цвета огня. И эта незнакомка еще смела смущаться! Она вошла в зал, остановилась, обведя взглядом присутствующих, и, едва встретилась взглядом с Максом, потупилась.
Лиза?! Нет, он ее и в торговом центре успел разглядеть, но только сейчас понял, каким был слепцом! Она – не шанс породниться с миллионером и стать богатым. Она и есть – БОГАТСТВО!
Из коридора послышалось щебетание Зои Павловны:
– …да вот тут мы вас и дожидаемся. Хорошо, что я вас встретила, а то бы заблудились. Проходите! – Она впорхнула в зал и посторонилась, пропуская припозднившихся гостей, а именно Аристахова и таки отыскавшего его Володю. Хотела что-то еще сказать, но увидела растерянно замершую Лизу и охнула: – Господи святый!
Максим хотел было сказать что-нибудь подходящее к ситуации, но, разглядев мертвенную бледность, какой покрылось лицо Зои Павловны, передумал, и быстрыми шагами прошел к женщине, не сводящей взгляда с Лизаветы.
– Зоя? С вами все в порядке?
Та не ответила. Только быстро затрясла головой и скрылась в темном проеме кухни.
Аристахов, видимо, понял ее возглас по-своему. Подошел к дочери и с улыбкой церемонно подал руку.
– Ты восхитительна, Елизавета Сергеевна! Позволь проводить тебя к столу и поухаживать.