Призрачный обряд
Шрифт:
– О! Вот же она! – Шанюань остался за ее спиной и как ни в чем не бывало устроил свой подбородок на ее плече. – Маска Повелителя Призраков…
Катарина медленно повернула голову, во все глаза глядя на обнаглевшего алхимика. Кончиком пальца она надавила на его лоб, заставляя отодвинуться от нее.
Шанюань скривил губы, но потом вдруг улыбнулся и оглянулся на спящих солдат.
– Не бойтесь, госпожа… Я не выдам ваш секрет.
Катарина едва не выронила книгу. Нужно было что-то произнести, но от шока все слова перепутались
Шанюань же сиял от радости, и этот его счастливый вид вывел ее из себя.
– Возможно, я и уступаю в мужественности мужчинам Ванжана, но причислять меня к женщинам только лишь из-за физического несовершенства…
Шанюань приложил палец к ее губам, заставляя замолчать.
– Со мной вы можете не притворяться. – Он продолжал улыбаться. – Как я уже сказал, моя матушка – тоже иноземка. Она – любимая наложница отца. По ее настоянию он находил алхимиков из Далеких Королевств, чтобы обучали меня. Я не знаю, как вам удалось обмануть господина Дайске, но мне ваш пол очевиден.
Продолжать спорить с ним? Доказывать? В любом случае она не может признаться.
– Вы хотите, чтобы я разделся и доказал вам, что являюсь мужчиной?
Катарина брезгливо скривила губы.
Шанюань слегка покраснел, но не отвел взгляда.
– Это и заставляет восхищаться вами еще больше. Я понимаю, мне сложно соперничать с его высочеством, но… такая выдающаяся женщина наверняка понимает, что любовь короля быстротечна. И даже если время не справится, дворец сломит эту любовь. А я, хоть и сын наложницы, всегда смогу быть рядом.
Катарина нервно усмехнулась. Шанюань оказался еще настойчивее госпожи Лу.
– Мы с вами знакомы пару часов, а вы уже готовы предложить мне место подле себя?
Шанюань кивнул, становясь серьезным.
– Путешествие из столицы многому меня научило: нужно ценить каждый день. Завтра может и не наступить. До встречи с вами я еще ни к кому не испытывал таких чувств…
Катарина покачала головой. Сейчас лучше всего просто сделать вид, что она считает его слова несерьезными.
Она криво ухмыльнулась.
– Боюсь, эти чувства не выдержат проверку брачной ночью. – Она округлила глаза. – Или вы решили сделать меня своим… наложником? Предупреждаю сразу: я согласен только на место первой и любимой жены. Или мужа?
Бедолага Шанюань несколько раз открыл и закрыл рот.
Катарина отвернулась и снова склонилась над книгой.
– Сейчас нет времени для шуток, господин Шанюань. Мы с вами должны помочь его высочеству. А для этого нужно понять… что здесь написано…
Она скользила пальцем по ровным черным столбикам, но, как и прежде, иероглифы не желали складываться в стихи.
Стихи… Стихи…
– Я не знаю этих иероглифов… – Шанюань сердито сопел рядом с ней. – О, кажется, этот из каких-то старых стихов!.. Древняя поэзия всегда была слишком сложна для меня. То ли господин, то ли…
Дальше
«Учение» принадлежало мастеру Юну. Значит… значит…
Боги, да как же там было?! Она же еще никак не могла понять бессмысленного стихотворения.
– Молодой господин, ты изящен И дрожишь, как прекрасный цветок На первом осеннем ветру…Неужели ты не замечал этих строк на сундуке?
Сунлинь насмешливо выгнул брови.
Катарина скривилась.
– Как бы я заметил? Сундук ведь стоит в вашем павильоне. – Опираясь на одну руку, другой Катарина выводила по груди Сунлиня узоры, не в силах перестать к нему прикасаться. – А где была вторая строка?
– В дневнике Дайске. Если бы не такой же рисунок, как на ханьфу, я бы не обратил внимание…
– Просто рисунок и эта строка? В моем дневнике не было ничего подобного…
Сунлинь кивнул.
– Да. Ночное небо, облака, луна, туман. Но на ханьфу были вышиты горы и полумесяц. Возможно, рисунки тоже имеют какое-то значение… Не знаю… В дневнике еще было помечено «Учение». Сначала я думал, что продолжение стихотворения нужно искать там. Но оно оказалось на веере мастера Юна.
– Какая-то бессмыслица…
Катарина вычертила на груди Сунлиня невидимый иероглиф, с наслаждением наблюдая, как заостряются маленькие соски, стоит ее пальцу приблизиться.
– Что именно?
Его голос звучал так сладко и возбуждающе.
Катарина закинула ногу на крепкие мужские бедра.
– Изящный господин? Он что, женщина? И почему дрожит? Ваша поэзия для меня непостижима.
Сунлинь с едва заметной нежной улыбкой начал объяснять:
– Он влюблен. Одержим ею. И ждет свою возлюбленную в саду. Но она не пришла. Он же не понимает, почему. Он богат, красив и образован. Но это ее не привлекает. Поэтому он злится. И начинает дрожать уже от ярости. И от любви…
С каждым словом Сунлинь придвигался все ближе к ней, пока не навис сверху и не коснулся губами ее губ. На слове «любовь» его дыхание вероломно проникло в ее рот, заставляя замереть от предвкушения нового поцелуя.
Катарине хотелось жадного и жесткого обладания губами губ, но она не знала, как об этом попросить. Как сказать, что ее истерзанный рот жаждет новой пытки. К счастью, Сунлинь понял все сам…
Катарина очнулась от воспоминания, которое грозило стать слишком реальным. Она не в купальном дворе и рядом не ее муж.