Призрак бомбея
Шрифт:
Маджи недоверчиво подняла бровь и взглянула на сына, а затем переключилась на невестку.
Савита свернулась клубочком, отвергая любую помощь, и ревела, пока не уснула от изнеможения.
В то время как родители извивались в страстных объятьях, Нимиш прокрался на улицу через боковую дверь. Последние три ночи Милочка не отваживалась выходить в дождь под тамаринд. Однако несломленный Нимиш решил испытать судьбу еще раз. Его обуяло необъяснимое желание — настойчивая потребность наконец-то подойти к Милочке и объясниться в любви.
«Объясниться или умереть», — прошептал он про себя, словно кто-то произнес эту фразу ему на ухо во сне.
Окно Милочки тускло светилось, тамаринд качался и размахивал ветвями, словно предостерегая. Не успел Нимиш опомниться, как уже оказался в дальнем конце сада — у лаза в стене. Побеги жасмина задевали лицо, разливая в воздухе тяжелый аромат. Взгляду открылся Милочкин двор — гобелен смутной тоски, спрятанный в буйной зелени.
А затем, точно ангел, явилась и сама Милочка: она шла на цыпочках по грязи и лужам, но не к тамаринду, а к боковым воротам, и грудь ее перетягивал ремень ранца. У Нимиша сердце зашлось, и он едва удержался, чтобы не ринуться ей навстречу.
— Милочка!
Она остановилась, испугавшись фигуры на лужайке.
— Это я, Нимиш!
— Нимиш?
Она направилась к нему под свирепые завывания муссонной арии, и они встретились под деревом. Нимиш робко схватил Милочку за предплечье. Лицо у него потемнело от страстного желания. Дождь забрызгал очки, и пользы от них было мало. Нимиш снял их и засунул в карман. Казалось, будто его карие глаза с мокрыми длинными ресницами плачут.
— Все в порядке? — спросила Милочка, глядя ему в лицо.
— Да-да-да. — Нимиш почти задыхался. «Объясниться или умереть». Сколько раз он придумывал, что скажет Милочке, записывал на бумаге, менял слова и фразы, а потом заучивал все назубок и съедал листок, чтобы не осталось улик! Будь Нимиш киногероем, с его губ слетело бы правильное объяснение, затем он с песнями закружил бы Милочку в танце и, наконец, шикарно рванул с места на мотороллере, а возлюбленная, затаив дыхание, обхватила бы его за талию. Но сейчас все тщательно подобранные слова вылетели из головы, едва он взял Милочку за предплечье; конец ее рукава был вышит прозрачным бисером, который заключал запястье в нежное объятие.
Дождь лупил Нимиша по лицу и капал на курту, призрачно белевшую в кромешной тьме. Слова, поступки и мысли, запрещенные днем, когда старшие поглядывали неодобрительно, строго соблюдая общественные правила, теперь вырвались на волю под тамариндом. Неожиданно Милочка вытерла капли с лица Нимиша краем своей золотистой дупатты,и шелковая ткань, прилегавшая к ее груди, наконец коснулась его щеки.
Онемев, он опустил взгляд.
— Нимиш? Что случилось?
Он схватил Милочку за руку, и жар его ладони обжег ей кожу.
— Мы росли, как брат и сестра, но я никогда не считал тебя сестрой.
— Да?
— Да. — Нимиш решительно посмотрел ей в лицо. — Только прошу, не говори, что видишь во мне брата. Прибереги эти слова для кого-нибудь другого. Только не для меня.
— Ах, Нимиш, — сказала Милочка, и глаза ее заблестели. Сколько раз играли они вдвоем в детстве, бегали по заднему двору и даже сидели под этим самым деревом, пока взрослые отдыхали! Нимиш рассказывал с жаром о прочитанной книге, а она качала золотые цветы на ладонях, представляя себя где-то вдали от семьи, мечтая о другой жизни,
— Расскажи, что ты прочитал, — попросила Милочка. — Что угодно.
Нимиш глубоко вздохнул: на ум пришло одно из любимых стихотворений:
— Как лотосы на глади хладных вод,
Твои ладони бледные плывут — Уж лучше пусть задушат, пусть убьют, Чем зреть прощальных взмахов смертный лед! —негромко продекламировал он строки из «Бледных рук, что я любил» Лоренса Хоупа [155] .
155
Лоренс Хоуп — литературный псевдоним английской поэтессы Аделы Флоренс Николсон (1865–1904), жившей в Индии и покончившей с собой в Мадрасе.
Милочка всмотрелась в его симпатичное лицо словно впервые.
— Нет, Нимиш, — наконец сказала она, — не брата.
Он в удивлении сглотнул, по небу прокатился гром. Бешеный ливень наполнил Нимиша страстным желанием, стук капель по мокрой земле отдался пылким галопом в груди.
— Милочка, — начал он, надеясь добиться еще одного обещания, — прошу тебя, не принимай тех предложений, что тетя Вимла обсуждает с Маджи.
— Не буду, — искренне сказала она, невольно взглянув на боковые ворота бунгало, словно прямо за ними ее кто-то ждал. — Я даже не собиралась.
Ей совсем не хотелось выходить за того, кого выберет мать или брат, ведь оба не обращали внимания на гнев отца, даже если он их бил. Милочка решила сама, собственными силами найти свою любовь. Возможно, она и вовсе не выйдет замуж. Как раз сегодня у нее возник план, вероятно еще непродуманный, но в глубине души Милочка понимала, что время ее истекло. Она тронула ранец на боку. Сердце екнуло.
Она поднесла руки к лицу, потом закрыла глаза, подалась вперед, и их лбы соприкоснулись. Так они и стояли под тамариндом, кишащим духами, которые наблюдали, как юные сердца распускаются, словно цветы на рассвете. «Пусть даже не теперь, но когда-нибудь наверняка», — молча помолилась Милочка.
Нимиш запрокинул ее голову и поцеловал в губы.
Вдруг по лицу Милочки хлестнула ветка, оставив тонкий порез, похожий на выбившуюся прядь.
— Мне пора, — сказала Милочка, отпрянув точно ужаленная. Она натянула на плечи дупат-туи потрогала расцветающую красную линию на щеке. Кончик пальца окрасился кровью, а все тело напряглось в безжалостной темноте.
— Пожалуйста, не уходи, — взмолился Нимиш. — Извини, я нечаянно…
Но Милочка отвернулась и растерянно побежала не к воротам, а обратно в бунгало. Нимиш попытался ухватиться за край дупатты,но шелковая ткань вырвалась из ладони, лишь скользнув по ней изумрудными листьями узора.