Призрак джазмена на падающей станции «Мир»

Дантек Морис

Не сводя глаз с океана и ясного неба, где скрещивались прямые и отраженные лучи восходящего светила, я приготовил плотный завтрак. Я намеревался заявиться в кассы к открытию, чтобы купить билеты до следующего пункта назначения: после всего случившегося нам следовало сегодня же двигаться дальше — в любую другую точку Африки, первым же подходящим самолетом до крупной конурбации [38] какого-нибудь достаточно коррумпированного государства с мощными теневыми структурами. Я принял душ, оделся, убедился, что Карен спокойно спит, и вышел из гостиницы.

38

Мегаполис, образованный в результате слияния нескольких соседних городов.

То, что мне было нужно,

я нашел в турагентстве аэропорта Агадира. Это был вечерний авиарейс до Абиджана, в Кот-д'Ивуаре. Я, не колеблясь, приобрел две путевки с рекламной скидкой — билеты, три ночи в гостинице и молниеносная обзорная экскурсия по городу. И при этом воспользовался вторым набором поддельных паспортов. Это был слегка рискованный трюк. Ведь предполагалось, что накануне мы улетели в Бразилию. Однако электронная система аэропорта Агадира не выявила в наших документах ничего подозрительного. Затем я доехал на такси до центра города, где накупил разной жратвы, после чего наведался в телефонную будку. В новенькой кабинке от компании «Nokia-Ericsson» обнаружился небольшой интернет-терминал, снабженный веб-камерой. Я вставил в приемное устройство свою кредитку. Данные о разговоре сохранятся где-то в электронных архивах оператора «ATT Northern Africa», и легавые с легкостью смогут их заполучить, когда вторая серия наших ксив тоже окажется засвеченной. Впрочем, это предусматривалось планом с самого начала, следовало лишь воплотить данный замысел в жизнь: копы должны поверить в то, что из Марокко мы направились в тропическую Африку, намереваясь лечь на дно где-то в дебрях этого континента. Но благодаря сложившейся напряженной ситуации я обнаружил существенный изъян в нашем плане бегства. В андайском банке нас знали под вторыми «личинами», и именно в таком качестве мы велели осуществить перевод средств на счета финансовых компаний из Тихоокеанского региона. Я знал, что легавые уже раскусили наши первые поддельные документы — паспорта граждан Бельгии, и если полиции удастся проследить наши действия по всей «второй цепочке», то они обнаружат банковские счета в Андае и смекнут, что Африка — всего лишь обманка. Учитывая, что я собственноручно спалил план с новозеландскими лохами, летящими в Рио, копы развернутся в другую сторону — туда, куда должны прибыть переводы наших финансовых активов. Следовало срочно менять траекторию бегства. «Почему же я не перечислил деньги через Кейптаун? — Этот вопрос я задавал себе с завидным постоянством. — Ну почему?»

Я позвонил в банк в Андае и попросил соединить меня с типом, который занимался нашими с Карен счетами.

— Вы получили распоряжения относительно перевода фондов? — спросил я у него.

— Операция осуществляется, — ответил он, преисполненный гордости от сознания собственной полезности. — Завтра деньги поступят на ваш счет в «Tha"i Farmer»… Что же касается средств, направленных в «Bandung Asia International» и Австралийский инвестиционный банк, перевод будет завершен в течение двух дней.

Он отлично знал свое дело, этот банковский клерк.

— Отмените всё, — произнес я.

Я смотрел на его рожу, воспроизводимую на экране с частотой восемнадцать кадров в секунду, она застыла, буквально окаменела; мне даже показалось, будто завис компьютер.

— Отменить? — тупо повторил он.

— Да, мне слишком сложно сейчас объяснять причины, но я хочу, чтобы вы перевели эти активы в один из ваших филиалов, расположенных в Западной Африке, знаю, у вас есть там представительства… — Говоря это, я сознательно делал ставку на его рефлексы — рефлексы настоящего барыги, ведь я возвращал заблудшие денежки в лоно родной финансовой компании, что наверняка будет хорошо смотреться в годовом отчете нашего «белого воротничка». И поэтому с самым непосредственным видом продолжил: — Ну, на самом деле, планируемая нами операция с недвижимостью в Австралии забуксовала, у нас имеется запасной бизнес-план в Африке, именно отсюда я вам и звоню. Не стану скрывать: мне нужно, чтобы вы осуществили перевод в кратчайшие сроки… Собрание соинвесторов завершилось, и мы должны как можно быстрее внести свою часть капитала.

— Я… хорошо. Каковы сроки?

— Внесения средств? До конца завтрашнего дня.

Я знал, что требую от него невозможного. Но все это делалось только ради того, чтобы подтвердить только что произнесенные слова о крайней спешности дела.

— Я… простите, господин, я… я полагаю, что это невозможно. Поручение на перевод средств в «Tha"i» было отдано нами вчера, а операции с индонезийским и австралийским банками уже производятся, я…

— Сколько времени вам нужно? — сухо спросил я с видом

воротилы международного бизнеса, раздраженного вездесущей бумажной волокитой.

Клерк сделал нервное движение на месте, явно чувствуя себя не в своей тарелке: ему в самом деле было неприятно говорить мне то, что он обязан был сказать.

— Гм… нам потребуется на это целая неделя, господин. Но я сделаю все, чтобы к пятнице операции по переводу средств были завершены, господин.

«Три дня», — подумал я.

Я взвешивал это решение так тщательно, как будто жонглировал опасной бритвой. Нельзя было ошибиться в оценке скорости реакции копов. С момента последнего налета на почтовое отделение прошло четыре дня, а значит, следователи уже раскусили нашу уловку с первым комплектом фальшивых паспортов, что, впрочем, предусматривалось планом. Еще была история с провалившимся ограблением, которое хотели повесить на нас, но и этим дело не ограничивалось: также имелись специальные поисково-диагностические бригады Министерства здравоохранения и совершенно новая технологическая полиция, только-только организованная французским правительством. Наверняка все они пустились по следам «беглецов из Центра номер 14». Кроме того, не следовало забывать о смерти Месауда — короче, мы нажили кучу неприятностей на свои задницы.

Я сделал глубокий вдох. У меня не оставалось выбора. Необходимо любой ценой скрыть азиатский след. Достаточно того, что с нашей стороны было настоящим безумием упоминать об этом направлении при потенциальных свидетелях вроде банковского служащего из Андая.

— Согласен, — произнес я вслух. — Могу подождать до пятницы, но к выходным я непременно должен располагать этими деньгами. Это категорическое условие, — добавил я для пущей весомости.

— Будет сделано. Не беспокойтесь, господин.

— В пятницу. Обязательно, — самым настойчивым тоном повторил я, прежде чем прервать соединение.

После чего вышел из кабинки, сел в автобус и вернулся в гостиницу.

Я развернул местные газеты, купленные в киоске в двух шагах от отеля. Они покрыли кровать чехлом из двухцветной бумаги.

Здесь было все: газеты на арабском, на французском и даже ежедневное экономическое обозрение на английском, адресованное представителям космополитичной элиты Марокко. Две арабские и одна франкоязычная газетенки даже сделали из информации о кончине Месауда передовицы. «Таинственная смерть» — это выражение, казалось, присутствовало повсеместно. На снимке, взятом из личного дела полиции Рабата, фигурировало лицо Месауда, которое было моложе оригинала по меньшей мере на добрых пятнадцать лет, но тем не менее на нем уже присутствовали неизменные очки «Ray-Ban» и усы в турецком стиле. Из статей во франкоязычных газетах я смог узнать, что первые результаты вскрытия тела, судя по всему, указывали на смерть от «естественных причин» — кровоизлияние в мозг, связанное с разрывом аневризмы, или что-то подобное. Но журналисты постоянно твердили, что легавые «не исключают никаких версий» происшедшего. Эта фраза, в том или ином виде, повторялась слишком часто, и я начал подозревать, что за всем этим что-то кроется. Сцена гибели Месауда возникла перед моим мысленным взором — в виде цельного, компактного и яркого фрагмента. Она так быстро добралась до поверхности моего сознания, что я даже не успел вовремя почувствовать, как мой мозг подпадает под власть вируса, вступающего в «стадию обострения».

Я вновь увидел, как Карен приближается ко мне и наклоняется к дверце машины. Опять начался обмен репликами, будто на видеопленке, прокручиваемой прямо в голове, вплоть до рокового момента, когда Месауд задергался на водительском сиденье.

Но прямо перед этим произошло нечто такое, что ментальная видеопленка прокрутилась назад в режиме ускоренной перемотки, после чего воспроизведение возобновилось — да, вот здесь, — скорость передачи изображения замедлилась, и камера приблизила какой-то квадратик мысленного экрана, увеличивая эту часть картинки — рука, рука Месауда, открывающая кобуру револьвера и гладящая рукоятку оружия, а затем судорожно сжимающаяся на ней отчаянным, последним в жизни движением.

«Марокканские полицейские нашли его именно в такой позе, — завопил сигнал тревоги в моей голове. — И очень быстро поняли, что Месауд пытался защититься от непосредственной опасности, но потерпел неудачу».

Это более чем серьезно. Это будет противоречить результатам вскрытия и обязательно пробудит их любопытство и даже подозрения. Отсюда до обращения за помощью к специализированным службам Интерпола — всего один шаг. После чего всего полшага останется до того, как об этом инциденте пронюхает французская полиция.