Призрак
Шрифт:
— Реальность зовет, дорогой.
Харри обернулся и увидел, что объемистый зад Исабеллы Скёйен, покачиваясь, направляется к лошадям.
Он последовал за ней. Влез на Балдера. Засунул ноги в стремена. Поднял глаза и встретился взглядом с Исабеллой. На ее твердом, красиво вылепленном лице играла легкая вызывающая улыбка. Она сложила губы как для поцелуя. Смачно чмокнула губами и всадила пятки в бока Медузе. Исабелла мягко покачивала спиной, когда большое животное скакало вперед.
Балдер среагировал без предупреждения, но Харри сумел удержаться в седле.
У нее снова было преимущество, и из-под копыт Медузы в Харри полетели комья влажной земли. Потом взрослая скаковая лошадь снова прибавила темп, и прямо перед поворотом Харри увидел, как у нее вздыбился хвост. Он крепче вцепился в поводья, как учил дедушка, не натягивая их. Тропинка была такой узкой, что ветви
И это была дорогая секунда.
Учась в Полицейской академии, Харри читал исследование о том, что в катастрофических ситуациях человеческий мозг пытается переработать огромные объемы информации за очень короткое время. Из-за этого некоторые полицейские теряют способность действовать, у других появляется ощущение, что время замедляет свой ход, что перед их мысленным взором проходит целая жизнь, и они успевают произвести на удивление много наблюдений и проанализировать ситуацию. Вроде того что Харри на Балдере на скорости почти семьдесят километров в час пролетел двадцать метров, и ему остается еще тридцать метров и полторы секунды до расселины, через которую только что перепрыгнула Медуза.
И что невозможно понять, насколько она широка.
И что Медуза — хорошо тренированная взрослая скаковая лошадь с опытным наездником, а Балдер моложе и меньше, и на спине у него сидит девяностокилограммовый новичок.
И что Балдер — стадное животное, а Исабелла Скёйен наверняка это знала.
И что останавливаться уже все равно поздно.
Харри перехватил руками поводья и всадил пятки в бока Балдера. Почувствовал, как тот разгоняется. И внезапно стало тихо. Топот прекратился. Они парили. Далеко внизу он увидел верхушку дерева и ручей. А потом его бросило вперед, и он ударился лбом о шею животного. Они упали.
Глава 23
Ты тоже был вором, папа? Потому что я все время знал, как стать миллионером. Мой девиз: воруй только тогда, когда это оправданно. Поэтому я терпеливо ждал. И ждал. Ждал так долго, что, когда мне наконец-то выпал шанс, я подумал, что, черт возьми, заслуживаю этого.
План был столь же прост, сколь и гениален. Пока банда байкеров Одина будет встречаться со стариканом в «Макдоналдсе», мы с Олегом украдем часть героина со склада в Алнабру. Во-первых, в помещениях клуба никого не будет, потому что Один возьмет с собой все имеющиеся в его распоряжении мускулы. Во-вторых, Один никогда не узнает, что его ограбили, потому что в «Макдоналдсе» его заметут. Так что когда он будет сидеть на скамье подсудимых, ему придется благодарить нас с Олегом за то, что мы уменьшили количество килограммов, конфискованных легавыми во время рейда. Единственной проблемой были легавые и старикан. Если легавые почуют, что кто-то опередил их и украл кусок пирога, и если об этом прознает старикан, нам придется пуститься в бега. Проблему можно решить способом, которому меня научил старикан: рокировка, стратегический альянс. Я поехал прямо в Манглеруд, и на этот раз Трульс Бернтсен оказался дома.
Он скептически смотрел на меня, пока я объяснял ему ситуацию, но я не волновался. Потому что видел это в его глазах. Жадность. Еще один из тех, кто хочет получить доплату, кто думает, что деньги могут купить им лекарство от депрессии, одиночества и озлобленности. Что на свете не просто существует вещь под названием «справедливость», но что это еще и штучный товар. Я объяснил ему, что нам нужна его помощь, чтобы скрыть следы, которые будет искать полиция, и сжечь то, что все-таки будет найдено. Может быть, даже направить следствие по ложному следу, если понадобится.
— И кроме твоего Олега, ты больше никому об этом не рассказывал? — спросил он.
— Клянусь.
— У вас есть оружие?
— Одна «одесса» на двоих.
— Это что?
— Ширпотребная версия «стечкина».
— Ясно. Вполне возможно, что следователи не будут задумываться о количестве килограммов, если не найдут следов взлома, но ты, значит, опасаешься, что Один-то знает, сколько полиция должна конфисковать, и придет за тобой?
— Нет, — ответил я. — Мне наплевать на Одина. Я боюсь своего босса. Не знаю откуда, но он в курсе того, сколько героина в этой поставке, до грамма.
— Я хочу половину, — сказал он. — А вы с Борисом разделите остальное.
— С Олегом.
— Радуйся, что у меня такая плохая память. Но я могу и по-другому. Мне понадобится полдня, чтобы найти вас, и пять эре, чтобы убить. — Он растянул «р» в слове «эре».
Это Олег придумал, как нам закамуфлировать ограбление. План был настолько прост и очевиден, что удивляюсь, как я сам до него не додумался.
— Мы заменим то, что возьмем, картофельной мукой. Полиция зафиксирует лишь количество килограммов конфискованного, а не чистоту наркотика, правильно?
Как я уже говорил, план был настолько же прост, насколько гениален.
В тот вечер, когда Один со стариканом праздновали день рождения в «Макдоналдсе» и обсуждали цену «скрипки» в Драммене и Лиллестрёме, Бернтсен, Олег и я стояли в темноте перед забором, окружающим байкерский клуб в Алнабру. Бернтсен принял руководство на себя. На нас были нейлоновые чулки вместо масок, черные куртки и перчатки. В рюкзаках у нас лежали пушки, дрель, отвертка, фомка и шесть упакованных килограммовых мешков с картофельной мукой. Мы с Олегом рассказали, где у «Лос Лобос» установлены камеры слежения; если перебраться через забор и пробежать к левой длинной стене здания, мы все время будем находиться вне поля зрения камер. Мы знали, что можем шуметь сколько влезет — плотное движение на трассе Е6, проходящей прямо под нами, заглушит все, — поэтому Бернтсен всадил дрель в деревянную стену и начал работать. Олег стоял на стреме, а я напевал песенку «Been Caught Stealing» [37] с саундтрека к игре «GTA» Стейна, ее исполняла группа под названием «Зависимость Джейн», и я запомнил песенку, потому что мне понравилось название группы: на самом деле оно было круче песни. Мы с Олегом находились в знакомых местах и знали, что сориентироваться в помещении клуба несложно: оно состояло из одной большой гостиной. Но поскольку все окна предусмотрительно были наглухо закрыты деревянными ставнями, по плану мы должны были просверлить глазок, чтобы сначала удостовериться, что внутри пусто. На этом настаивал Бернтсен, он отказывался поверить в то, что Один оставил двадцать килограммов героина стоимостью в двадцать пять лимонов без охраны. Мы лучше знали Одина, но были вынуждены сдаться. Безопасность превыше всего.
— Вот так, — сказал Бернтсен, вынимая затихшую дрель.
Я приложил глаз к отверстию. Не увидел ни хрена. Либо кто-то погасил свет, либо же мы не просверлили стену насквозь. Я повернулся к Бернтсену — тот протирал дрель.
— Что это за изоляция такая? — спросил он, подняв палец вверх.
Эта фигня была похожа на яичный желток с какими-то волосками. Мы отошли на пару метров и просверлили новую дырку. Я заглянул в нее. И увидел старый добрый байкерский клуб. С той же самой старой кожаной мебелью, той же барной стойкой и той же фотографией Карен Макдугал, девушкой года, намывающей какой-то навороченный мотоцикл. Я так и не выяснил, что их возбуждало больше: девушка или машина.