Призрак
Шрифт:
Официантка расставляла тарелки на их столике, когда дверь снова открылась, впуская уличную сырость и еще одного позднего гостя: высокого мужчину в кожаной куртке поверх футболки, потертых джинсах и кроссовках. В правой руке он держал такой же кейс для кия, как у Кена Доэрти, но снукериста в нём опознали и без этого — его лицо украшало телетрансляции из Крусибла весь чемпионат. Марк Уильямс.
Заметив знакомых, он приветствовал их кивком.
— Поздно ты, — прокомментировал Джереми, когда Уильямс подтащил стул от соседнего стола и подсел к ним. — Решил дополнительно потренироваться?
—
— Ты что, умудрился потерять его в гримерке? — засмеялся Кен. — Там же нет места!
— Вот именно! — остановив пробегающую мимо официантку, Уильямс кивнул на тарелку Эдкинса. — Мне то же самое. И бренди. Разумеется, кий я не терял, — это уже остальным. — Эта пучеглазая хуерлыга его сперла и прятала.
— Опять? — закатил глаза Кен. — По-моему, он к тебе неравнодушен. Или так намекает, что не нужно было его называть мудаком.
— Он мудак и есть, — отрезал валлиец.
— Прошу прощения, — вмешался Малдер, — вы имеете в виду, в Крусибле промышляет вор?
— Нет, что вы, — улыбнулся Доэрти. — Это не вор. Это призрак Крусибла.
— Вы шутите, — скорее с надеждой, чем с уверенностью сказала Скалли. — Призраков не существует. — Рядом фыркнул Малдер, и она мстительно пнула его под столом.
— Это Англия, Скалли, — следовало отдать должное, он и виду не подал, что ему больно. — Здесь даже в более-менее приличной пивной есть свой призрак.
— А что уж говорить о театре, — подхватил Джереми. — Правда, неясно, отчего он появился, театральные работники считают, что после одной из постановок Шекспира….
— Примазываются, — с чувством сказал Марк Уильямс. — Все знают, что эта сволочь завелась в восьмидесятом, после финала.
— Это когда выиграл Торбурн? — уточнил Малдер.
— И многие лопнули от негодования, что чемпионом стал не британец, а заезжий из колоний, — усмехнулся Доэрти.
— Кстати, вполне вероятно, — кивнул Малдер. — Когда миллионы зрителей смотрят финальные фреймы, их энергия боления может сконцентрироваться настолько, что… — Скалли снова лягнула его под столом и сделала страшные глаза.
— Тогда на стадионе «Янки» призраки должны водиться сотнями, — сказала она вслух.
— А что же делает этот ваш призрак помимо того, что крадет и прячет чужие кии? — Малдер не думал затыкаться. — Случайно, писем дирекции не пишет с критикой? И двадцать тысяч в месяц не требует?
Уильямс ответил непонимающим взглядом, а Доэрти рассмеялся.
— Нет, это если бы он завелся в Лицеуме, тогда может быть, — ответил он. — Чаще всего он просто появляется во время тренировок или матчей, наблюдает. Он нам не мешает, хотя, конечно, с непривычки можно и перепугаться, особенно новеньким. Но он совершенно безобиден. Максимум, прячет вещи.
— Мои, причем! — ехидно отметил Марк Уильямс.
— Так извинился бы перед ним!
— Еще чего!
— Ну, или хотя бы перестал придумывать для него нецензурные прозвища. Как ты выразился в последний раз…
— Хуерлыга пучеглазая, — смакуя каждый слог, выговорил тот. — Пускай цензурные ему эмси придумывает.
— В смысле, если оно играть
Эта сюрреалистическая беседа происходит на самом деле, боже.
— Почему бы и нет? — снова засмеялся Кен. — Только с униформой могут возникнуть сложности, не говоря уже о спонсорских эмблемах…
*
— По-моему, они издевались! — горячо сказала Скалли на обратном пути.
Они посидели в кафе еще с час, пропустив несколько рюмок, прежде чем решили, что уже достаточно поздно. Игроки пошли к себе в отель, Джереми — на автобусную остановку, а Малдер и Скалли решили пройтись пешком. Моросящий дождь закончился, прохладный воздух приятно освежал голову.
— Не думаю, — сказал Малдер.
— Призраков не бывает!
— Скалли! — он даже остановился. — Мы с тобой больше не в ФБР. Тебе не нужно писать отчеты начальству и ломать голову, как бы придумать для них очередное логичное и научное объяснение! Ну, посуди сама, что плохого в том, если в Крусибле есть призрак? По-моему, если игроков и организаторов турнира это не волнует, переживать должны разве что артисты из Лицеума, у них театр почти на сто лет старше, а призрака нет. А может, и есть, нужно расспросить.
— Делать нам нечего, — отмахнулась Скалли. Малдер пожал плечами. — Хотя, — задумчиво протянула она, с минуту спустя, беря его под руку, — я бы тоже посмотрела, как этот призрак станет играть в снукер…
— Нужно идею Барри Хирну подкинуть, — усмехнулся Малдер и в ответ на удивленный взгляд пояснил: — Это был самый крутой из снукерных промоутеров, натуральный Мидас. Все, к чему прикасался — превращалось в деньги. Говорят, сейчас отошел от дел…
Улица была почти пуста — силуэт позднего пешехода виднелся в неясном свете фонарей в десятке метров впереди, да один раз обогнал автомобиль.
— Странно, как здесь тихо, — пробормотала Скалли. — А ведь суббота, центр Шеффилда!
— Мы свернули, — пояснил Малдер. — Так ближе до нашего отеля, я по карте посмотрел. Если хочешь, можно пройти вон там, тогда выйдем в более оживленные места.
— Не надо, — она покачала головой.
Первый — точнее, уже второй, часы показывали далеко за полночь — день в Шеффилде оказался приятным, подумала она. И снукер ей понравился. И снукеристы. В памяти снова возникло тонкое лицо Кена Доэрти, его голос…а автограф она так и не попросила. Жаль. Он ведь все-таки чемпион мира… Скалли искоса взглянула на Малдера — интересно, а он что думает?
Позади них тишину разорвал пронзительный, полный боли и ужаса крик.
Малдер бегал быстрее и выбежал к Крусиблу первым, но Скалли отстала едва на пару секунд.
На пустой улице замер человек в странной позе: стоя на цыпочках и прогнувшись в пояснице назад, руки болтаются по бокам как парализованные, хрипящий рот широко открыт. Человек был весь в крови, словно искупался в ней, или на него вылили пару ведер. Скалли успела рассмотреть, что кровь вытекает из многочисленных глубоких порезов на его голове и лице, и что одежда его скорее похожа на кое-как скрепленные между собой лоскуты и ленты. Алые лужицы собрались у подошв. Как он еще держался на ногах?