Призраки грядущего
Шрифт:
— Случилось что-нибудь?
— Нет, просто я увидел стервятников. Они чуют добычу?
— Нет, сейчас речь идет не о смерти, а о жизни, — улыбнулся Финн. — Они кружат, ища себе пару. Понаблюдай за ними и увидишь, как самцы увиваются вокруг самок. Скоро их движения станут одинаковыми, точно в зеркалах.
Стервятники выписывали в воздухе головокружительные фигуры.
— Такие мерзкие твари — и такая красота! — сказал Киалл.
— Почему мерзкие? Потому что кормятся падалью? Зато они очищают землю, сохраняют ее красоту.
— А почему они
— Нет. Самка сидит на них два месяца, а птенцов кормит еще четыре. Для птиц это долгий срок.
Путники ехали все дальше, пересекая текущие с гор разбухшие от тающего снега ручьи. Финн поймал трех больших форелей, которые пошли на ужин вечером шестнадцатого дня, — поймал руками, к изумлению Киалла.
— Особой сноровки для этого не надо, Киалл, — пояснил охотник. — У них теперь тоже брачный сезон. Они мечут икру на дне мелких ручьев. В это время они стоят неподвижно, и, если не зевать, можно ухватить их за бока и выкинуть на берег.
Шли дни, и вокруг становилось все более оживленно. На больших озерах собирались хохлатые поганки и лысухи, длинноногие цапли выделывали свои забавные брачные танцы, огромные черные коршуны ныряли и кружили в воздухе.
Окас все больше уходил в себя и часто ехал с закрытыми глазами. Однажды он чуть не выпал из седла, но Бельцер его подхватил.
На семнадцатый день Окас подъехал к Чареосу.
— Нам нужно найти какое-нибудь укрытие.
— Почему? Враги близко?
— Враги тоже, но нынче ночью явятся демоны. Чареос, кивнув, поравнялся с Финном, и тот ускакал на запад, где на заснеженной земле торчала груда скал. В сумерках путники устроились на ночлег в глубокой пещере.
Они поели в молчании, устроившись на ночлег вокруг маленького мигающего костерка. Окас наложил запрет на мясо. Он сидел опустив голову и закрыв глаза, но через некоторое время выпрямился и взглянул на Чареоса.
— Нам предстоит опасная ночь, — тихо молвил старик. — Вашим будущим противникам Зло дает великую силу. Много, много людских смертей напитало их.
— Расскажи нам о старике, которого мы должны защитить, — попросил Чареос.
Лицо воина блестело от пота, и он чувствовал, как холодит кожу ночной ветер. Киаллу передался его страх. Бельцер молчал, не сводя своих круглых глазок с Окаса.
— Его зовут Аста-хан, и он много лет был шаманом при Тенаке, Повелителе Волков. Когда Тенака... умер, Аста покинул свое племя и ушел в Лунные горы. Сын Тенаки Джунгир и его шаман решили, что и Асте пора умереть. Они принесли в жертву сорок кровных родственников Асты, чтобы напитать злых духов и отнять у старика силы. Ночью прилетят демоны.
— Почему Джунгир-хан так боится его? — спросил Финн.
— Он знает тайну, опасную для Джунгира. Джунгир убил своего отца.
— И это все? — удивился Бельцер.
— Нет, не все, но я только это знаю наверное.
— Можем ли мы победить этих демонов? — продолжал спрашивать Бельцер. — Может ли мой топор убить их?
— Мы пойдем в их мир, и там они могут умереть.
— Как же мы туда попадем? — спросил Финн.
— Ты туда не пойдешь, — ответил Окас. — Двое должны остаться, чтобы охранять тела тех, кто отправится в мир духов. Ты, Финн, больше всех подходишь для этого.
Дыхание Киалла сделалось частым, и сердце затрепетало в груди, как пленная бабочка, — но он промолчал.
— Я пойду, — заявил Чареос, — и Бельцер тоже. — Он посмотрел на Маггрига, потом на Киалла. Белокурый лучник, разгадав ужас Киалла, улыбнулся ему и сказал:
— Я с вами.
— Нет, — возразил Окас, — ты останешься здесь. Враги уже напали на наш след и ночью явятся сюда. Без твоей меткости нам не обойтись.
— Значит, я иду с вами? — дрожащим голосом вымолвил Киалл.
— Ты никуда не обязан идти, мой друг, — мягко ответил Окас. — Это задача для Призраков Грядущего — возможно, мы с Бельцером и Чареосом справимся сами.
— Нет... я пойду. Я увлек вас на этот путь и пойду с вами всюду, где опасно. — И Киалл проглотил слюну.
Чареос потрепал его по плечу.
— Хорошо сказано, Киалл.
— Держись поближе ко мне, парень, — сказал Бельцер, беря топор. — Уж я доставлю тебя домой, будь уверен.
— Пора, — сказал Окас. — Финн, когда мы уйдем, погаси огонь и следи за тропой. Если посчастливится, мы вернемся к рассвету.
Старик встал и повел трех своих спутников в глубину пещеры. Они сели в кружок, и Окас запел что-то на шипящем, непонятном языке. Под этот напев звезды закружились у Киалла перед глазами, и уши наполнил рев. Затем настала тьма, столь непроглядная, что он перестал чувствовать себя живым.
Вспышка света привела его в себя, и он увидел, что стоит вместе с другими перед огнем в другой пещере. Рядом лежал и как будто спал какой-то другой старик. Его дух вышел из неподвижного тела и приблизился ним.
Не сказав ни слова, Аста-хан низко поклонился Окасу. Покрытый Узорами опустился на колени и начертил на пыльном полу пещеры большой круг, в который ввел Асту. Шаман сел, а Чареос, Бельцер, Киалл и Окас собрались вокруг него. Из стен пещеры повалил черный дым, плотно окутав их. Бельцер поднял топор, Чареос и Киалл обнажили сабли. Из дыма послышалось шипение.
Окас запел, и Аста-хан присоединился к нему. Клинки воинов в кругу вспыхнули белым огнем.
Из дыма явилась высокая фигура в черной броне, в темном крылатом шлеме с опущенным забралом, со скрещенными на груди руками.
— Пора умирать, Аста-хан, — произнес пришелец.
Финн, стоя на коленях, посмотрел на недвижные тела ушедших, взял лук и вместе с Маггригом занял место у входа в пещеру.
Некоторое время они сидели молча, глядя на озаренные луной деревья.
— Видишь что-нибудь? — прошептал Маггриг. Финн пожал плечами: