Призраки отеля «Голливуд»; Гамбургский оракул
Шрифт:
— Вы… вы не улетели? — Росита оторопела.
— Как видите. — Мун повернул голову. На кресле, где только что сидел падре Антонио, лежала брошенная газета.
— Простите. — Росита быстро встала. — Мне надо в дамскую комнату.
— Успеете. Сначала выясним один вопрос. — Мун сделал паузу.
Росита склонила голову и принялась судорожно рыться в сумке.
— Меня интересует, почему этот нахал все время пристает к вам, несмотря на то, что вы не скрываете своей антипатии к нему?
— Спросите его сами. — Росита вытащила пудреницу и принялась лихорадочно обрабатывать щеки.
— Странно… Судя по выпитой бутылке, вы не очень спешили избавиться от его общества.
— Он подошел за минуту до вас.
— А второй бокал?
— Тут сидела одна дама.
— Тогда извините, человеку свойственно ошибаться. Официант! — подозвал Мун. — Лейтенант желает платить.
— Две чашки кофе, маленький коньяк. — Официант заглянул в блокнот. — А ваш кавалер заказывал три бутылки вина… Итого, с вас… Сейчас подсчитаю.
— Вы ошиблись, это была дама. — Мун иронически взглянул на Роситу.
— Возможно, — небрежно бросил официант. — Сейчас молодежь так одевается, что мужчину порой трудно отличить от женщины… Но позвольте! — Он вдруг насупился. — Я ведь видел, как «она» выходила из мужского туалета!
Насладиться эффектом своей едкой шутки Мун не успел. К столику подошел хорошо одетый седой человек.
— Вы меня не узнаете? — обратился он к Муну. — В таком случае напомню. Купите билетик у слепого продавца лотерейных билетов! — прогнусавил незнакомец.
— Теперь узнаю. Что вы тут делаете?
Росита переводила мучительно медленно, казалось, после разговора с Муном она сразу забыла оба языка одновременно.
— Праздную. Для меня самый большой праздник быть зрячим. В Пуэнте Алсересильо это повредило бы моей профессиональной репутации.
— И, пожалуй, такой пиджак вы тоже не осмелились бы надеть. — Мун в уме прикинул цену нового с иголочки костюма.
— Это мой выходной, — смутился старик и быстро перескочил на другую тему. — Я подошел, собственно говоря, из-за блондинки. Когда она после вашего отъезда проходила мимо, специально заговорил с ней. Лицо то же самое, да я с самого начала был в этом уверен. Но она себя очень странно вела.
— Как это понимать?
— Притворилась, будто не узнает меня. В тот первый раз я продал ей лотерейный билет со счастливым номером 000111, вот и пожелал выигрыша, а она посмотрела на меня как на сумасшедшего.
— Скажите, а что, собственно говоря, хотел от вас в тот день полицейский офицер? — неожиданно спросил Мун. Он сам толком не знал, что побудило задать этот вопрос, разве только подозрительно хороший костюм, отнюдь не соответствовавший мизерной выручке от продажи лотерейных билетов.
— Вы ошибаетесь. — Старик нервно передернулся.
— Хозяйка кабачка видела, как вы разговаривали с ним.
— С полковником? Ах да, сейчас вспоминаю. Я пытался уговорить его купить билет, вот и все. Я старый слепой человек, не стану вас обманывать… Простите, это вырвалось у меня по профессиональной привычке. — Старик еле сознавал, что говорит. — Если не верите мне, спросите его самого. Он сейчас главный начальник в Панотаросе.
Продавец лотерейных билетов был явно напуган. Подозвав официанта, он поспешно расплатился и, даже не дождавшись сдачи, ушел.
Когда Мун с Роситой вышли из кафе, улица была пустынной. Машина Куколки и туристский автобус уехали. Но перед самой дверью кафе стоял джип с выключенным мотором. Милс дремал с сигаретой во рту. Мун разбудил его. Сержант отшвырнул сигарету и принялся заводить мотор.
Мун проводил задумчивым взглядом ударившийся о мостовую окурок, из которого при падении посыпались искры.
— Вы долго спали? — спросил он с усмешкой.
— Порядочно. Когда я подъезжал, вы как раз входили в кафе.
«Значит, вы фокусник. Ни одному простому смертному еще не удавалось спать так, чтобы сигарета продолжала гореть», — мысленно отметил Мун. Вслух он осведомился:
— А что вы делали до этого?
— Ничего…
— Вы совсем не удивлены, что видите меня?
— Не мое дело… Поехали?
Ночь была полна неизъяснимых ароматов. В просветах туч проглядывали отдельные неяркие звезды. Крестьянские поля и домишки вдоль дороги, оставлявшие днем столь убогое впечатление, теперь словно преобразились. Посеребренные светом фар, они проносились мимо и снова исчезали как сказочные видения.
Милс казался ушедшим с головой в вождение машины. Все же Муна не покидала тревога. Удалось ли водителю перехитрить его, выследить до крепости «Хибральфаро», стать невидимым свидетелем встречи на крепостном валу? Это было бы чертовски обидно.
Мун обернулся, чтобы взглянуть на Роситу. Неподвижная фигура сливалась с темнотой. Видны были только широко открытые глаза. Треугольник Росита — Рамиро — падре Антонио становился все более загадочным. Или, наоборот, понятным? Он слишком устал, чтобы сейчас раздумывать над этим. Мун крепко уснул.
Проснулся он, когда машина подъезжала к Панотаросу. За скалами мелькнула зубчатая башня замка. Окрестность освещалась яркими лучами прожекторов. Двое часовых расхаживали вдоль проволочной ограды, за которой виднелись синие бочки. Их ядовитая окраска отливала в этом освещении мертвенной синевой.
Панотарос спал. Далеко в море раскачивались огни двух-трех рыбачьих баркасов. Из подворотен на еле освещенную мостовую падала тень запоздалой парочки. По небу плыла искаженная тучами тоненькая луна, с ней соперничала видная издали световая надпись над гостиницей «Отель Голливуд». Не спал лишь восточный склон горы. Усеянный множеством движущихся фонарей, он походил на встревоженный муравейник. С полтысячи солдат и сейчас продолжали лихорадочный поиск. Мун усмехнулся. Никогда еще он не представлял себе, что бомбу могут искать, как иголку в стогу сена.