Призраки отеля «Голливуд»; Гамбургский оракул
Шрифт:
— Господин комиссар! — Фотограф посмотрел на часы. — Можно начинать? Мне еще надо в порт, «Фредерика» под утро уходит в море.
— А те снимки?
— Получились недостаточно четкими. К тому же Енсен просит снять трюм сверху.
— Это еще для чего? — Боденштерн недовольно повернулся к своему помощнику.
— Не исключено, что матрос Граубунд все же сам свалился с трапа.
— Но ведь электрик признался! — еще более резко заметил Боденштерн.
Енсен пожал плечами. «Признание обвиняемого еще не доказательство вины», — эти не высказанные вслух слова словно повисли в воздухе.
— Обождите, — хмуро бросил Боденштерн фотографу и предложил: — Продолжайте, господин Баллин!
— Я вбежал в комнату Мэнкупа. Увидев, что он мертв, выбежал в коридор и закричал. Магда, Лерх и Ловиза выбежали из своих комнат. Они тоже вбежали к Мэнкупу…
— Вбежал, выбежал, вбежали! — Боденштерн поморщился. — Вы ведь писатель, господин Баллин.
— Когда волнуешься, не до стиля, — огрызнулся Баллин.
— Еще кто-нибудь из вас слышал выстрел? — осведомился Енсен.
— Нет, — отозвалась после небольшой паузы Магда.
Скульптор отрицательно покачал головой. Ловиза вообще не ответила.
— Мне тоже послышалось нечто вроде выстрела, — не удержался Дейли. По бесстрастному выражению на лице Муна он понял, что тот не стремится раньше времени раскрывать их инкогнито, и старался вести себя как обычный свидетель.
— Почему же вы не выбежали, как это сделал господин Баллин? — спросил Боденштерн.
Надо было бы сказать про задвижку, но Дейли не был уверен, что Мун одобрительно отнесется к этому.
— В нашей комнате стоял телевизор, — пробормотал он. — Шел как раз фильм с выстрелами, так что я сомневался… Кстати, в кабинете Мэнкупа телевизор тоже был включен. Как же господин Баллин смог отличить экранные выстрелы от настоящих?
Баллин промолчал и, только когда тот же вопрос повторил Енсен, нехотя пояснил:
— Во-первых, моя комната рядом, так что мне слышнее. Во-вторых, господину Дейли должно быть известно, что в фильме выстрел подкрепляется добавочным шумовым эффектом. Настоящий звучит иначе.
— А где вы находились в это время? — обратился Боденштерн по-немецки к Муну.
Мун недоумевающе раскрыл глаза.
— Мой коллега говорит только по-английски, — объяснил за него Дейли.
— Это осложняет дело, — недовольно заметил Боденштерн. — Придется вызвать переводчика.
— Я могу переводить, — почти одновременно предложили Баллин и Ловиза.
— Если вы полагаете, что инструкции выдумывают ослы, то глубоко ошибаетесь. Это не формальность, ибо у меня нет гарантии, что ваш перевод будет… — Боденштерн остановился, подыскивая слово.
— Аутентичен, — подсказал Енсен и скромно добавил: — Я понимаю по-английски.
— То-то вы знаете столько иностранных слов, — пошутил Боденштерн. — Переведите ему мой вопрос.
— Мы с Дейли находились в отведенной нам комнате, пока господин Баллин не позвал нас, — объяснил Мун, также умалчивая об истории с задвижкой.
— Да, я еще не рассказал вам… — начал было Баллин, но Боденштерн отмахнулся:
— После! Как видите, не только наш фотограф, но и доктор Краузе спешат поскорее покончить с этим делом.
— Кабинет заперт. Ключ вон, на столе, — предупредил Дейли.
— Мера предосторожности, чтобы не украли труп? — засмеялся Боденштерн. — Пошли! К вам это не относится! — Боденштерн загородил дорогу друзьям Мэнкупа.
— А мы? — спросил Дейли.
— Что ж, журналисты всегда желанные гости, тем более к покойнику.
Дверь кабинета распахнулась. Из полутемной комнаты со спокойным кругом настольной лампы на переднем плане и мерцавшим в глубине экраном на входящих обрушилась пулеметная очередь. Фильм был двухсерийным. Боденштерн нащупал находящиеся рядом с дверью кнопки выключателей и нажал все разом. Помещение озарилось ярким светом. Только теперь Мун понял, почему этот кабинет называли в полушутку баховским. Одна стена была багровой, вторая — фиолетовой, третья — оранжевой; голубые шторы во всю ширину комнаты замыкали квадрат с четвертой стороны. Те же цвета, что доминировали в водной интерпретации баховского произведения. Стол, за которым сидел Мэнкуп, сверкал черным пластиком. Белое дерево и черные блестевшие плоскости немногочисленной мебели создавали настроение светлой торжественности и большого простора. Комната не имела ни начала, ни конца, цветовая палитра стен как бы сливалась в общем необычайно красочном звучании. Виновником этих чудес был зеркальный потолок.
Поняв это, Мун взглянул наверх и чуть не отшатнулся. Над ним висела голова с коротко остриженными, в седых бликах волосами. Остекленевшие глаза смотрели прямо на него — что-то подсказывающие, о чем-то напоминающие мертвые глаза. А около плыло втиснутое в квадрат небо, кружился искаженный фокусом вертолет, свистели пули, и стоящему внизу казалось, что бортовой пулемет целится не в экранных врагов, а в голову Магнуса Мэнкупа.
Кто-то догадался выключить телевизор, кто-то очертил мелом место, где лежал пистолет, началась прерываемая короткими восклицаниями профессиональная суетня.
Мэнкуп был убит выстрелом в затылок. Аккуратная ранка. Вокруг темнело совсем немного спекшейся крови. Точное попадание в нужное место. Так расстреливали гестаповцы. Но так уходили из жизни некоторые генералы — участники неудавшегося заговора против Гитлера. Смотреть на дуло страшнее, чем прятать его за спиной. И еще — даже умирая, им не хотелось запачкаться. Выстрел в затылок, если знаешь, в какую точку целиться, гарантирует пристойный вид.
Дурацкие ассоциации, связанные, очевидно, и с постоянной тематикой сегодняшних разговоров, и с названием неоднократно упоминаемой книги Дитера Баллина! Насилу освободившись от них, Мун принялся следить за Енсеном. Разжав оцепеневшие пальцы Мэнкупа, тот снял с них отпечатки и занялся пистолетом.
— «Система «Вальтер», номер 12572», — продиктовал он на ходу, потом спросил стоявшего рядом Дейли: — Здесь ничего не трогали?
— После нашего прихода — ничего. Но друзья Мэнкупа уже примерно минуту находились в комнате. А в чем дело?
Енсен не успел ответить. Его позвал Боденштерн. Они отошли в сторону и, оглядываясь на Мэнкупа, принялись о чем-то совещаться с врачом.
— Все ясно! — сказал Боденштерн. — Мгновенная смерть! Положите его на диван.
Двое детективов с трудом оторвали Мэнкупа от письменного стола, от пишущей машинки, перед которой он сидел в позе задумавшегося над следующей строкой человека. Один схватил за ноги, второй поднял за плечи. Покачиваясь, тело поплыло по зеркальному потолку. На полпути идущий впереди споткнулся и чуть не уронил ношу. Что-то звякнуло. Из кармана Мэнкупа выпали два ключа. Маленький, — по-видимому, им заводились часы в холле. Другой — от английского замка. Муну сразу же вспомнилась деталь, на которую он прежде не обратил внимания: отперев входную дверь, Мэнкуп спрятал ключ в карман.