Призраки прошлого

Вронская Наталия

— Нет! — чуть не крикнула она. — Нельзя! Пусти!

Тут же его руки разжались, и Катерина, тяжело дыша, стояла уже далеко от него.

— Я люблю тебя и все сделаю для тебя. Все, что пожелаешь! — бросил он.

— Тогда уходи! Уходи сейчас и оставь меня, — велела Катя.

Он помедлил не более минуты. Затем развернулся и пошел прочь, не говоря ни слова. Едва увидев, как он скрылся за поворотом, Катерина кинулась к дому. Одному Богу ведомо, как ее взволнованный вид остался незамеченным тогда…

Катерина опустила голову. Она даже не сразу поняла, чьи это руки обнимают ее.

— Катя, Катя… — услышала она шепот.

Она слегка подалась назад, в теплые объятия, и тихонько вздохнула.

— Что же ты, Катя, опять замечталась?

— Григорий! — вздрогнула, придя в себя, Катерина и обернулась к мужу.

— А вы кого ждали? — усмехнулся он.

Ну что тут ответишь? Катя только слабо улыбнулась.

— Погибель ты моя… — вдруг шепнул Долентовский. — Чувствую, доведешь до греха… — он поцеловал ее, с неожиданной страстью прижав к себе.

— Что ты? О чем ты говоришь? — встревожилась она.

— Да так, ничего особенного, — задумчиво ответил он. — Что-то ты мечтать много стала. А о чем? Непонятно… Раньше все книги читала да писала что-то, а теперь… — Григорий пристально взглянул в глаза жене. — Может быть, и я в этом виноват… — он погладил Катю по голове. — Оставил я тебя совсем одну, замучил в этой глуши. Но не могу я, не могу тебя в столицу отвезти, пойми… Нельзя мне туда ехать.

— Отчего нельзя? Ты не говорил мне никогда об этом… — Катерина с тревогой посмотрела на мужа. — Расскажи, — почти потребовала она.

Григорий немного отстранился от нее и, не отводя взгляда от Кати, неожиданно для самого себя ответил:

— Про опалу, про каторгу слыхала?

— Да.

— Многие друзья мои теперь каторжане, а кто и на плахе… — он помолчал. — А мне вот повезло… — задумчиво примолвил он. — Я лишь в ссылке оказался. Отправили в самое мое дальнее имение и не велели в столице показываться. Никогда…

— Бедный мой… — Катерине вдруг стало так его жалко, что она едва удержалась, чтоб не заплакать.

Слезы как-то вдруг хлынули к глазам и стали комом в горле. Григорий увидел, как исказилось ее лицо.

— Ну что ты, не жалей, — усмехнулся он. — Я вон как хорошо устроился: женился… Ты вот рядом…

Катя улыбнулась и погладила мужа по щеке.

— Я-то тебя люблю. Как в первый раз тогда увидел, так сразу полюбил… Никогда я тебе слов таких не говорил, все недосуг, да не ко времени, да и неловко как-то слова такие говорить.

— Отчего неловко? — ее улыбка стала шире. — Самые приятные слова, которые всякая женщина желает слышать, а ты говоришь — «неловко»…

Григорий рассмеялся.

— Да, я знаю! А язык не слушается. К тому же… А ты меня любишь ли? — вдруг спросил он. — Ведь, хотя ты и не сопротивлялась нашему браку, и согласие тогда дала вполне добровольно, но о любви ни разу не говорила. А я когда решил на тебе жениться, то нарочно сперва к тебе первой пришел. Улучил момент, все обычаи отринул, а первой — к тебе… Не хотел, чтоб тебя неволили. И ты сказала «да», хоть я и немало был тому удивлен, ведь знакомы мы с тобой были совсем недолго. Что ж ты молчишь?.. — нетерпеливо прибавил он.

— Не знаю, что сказать… — покачала она головой.

— Так ты меня любишь? — повторил он.

— Люблю, конечно, люблю, — поспешно ответила Катерина.

Григорий пристально посмотрел на жену:

— Странно это… Странно… Ну что же… И почему ты тогда согласилась? — задумчиво пробормотал он.

— Перестань! Разве я не ответила? — испугалась вдруг чего-то Катя.

Долентовский громко рассмеялся.

— Вас уже битый час внизу кухарка ждет, — бросил он неожиданно, оттолкнув жену от себя. — Ступайте!

Катерина вскочила и, оставив смеющегося мужа сидеть в ее комнате, почти побежала на кухню, где так нетерпеливо ждала ее кухарка.

8

1816 год

В прошлую ночь Катенька спала дурно. Сначала ей снился какой-то странный сон. Будто она вдруг поднялась с постели и стала бродить по дому. И почему-то зашла в ту самую старую часть дома, которой так боялась.

Катенька долго расхаживала по старой горнице, для чего-то заглядывая в каждый угол, а потом принялась выглядывать в окна. Окна были маленькие, частью слюдяные, частью стеклянные. И стекло, и слюда потемнели от грязи, и двора сквозь них, почти не было видно. А потом вдруг ей стало холодно и страшно, и Катенька резко обернулась, желая увидеть то, что происходит у нее за спиной. Страх сделался таким отчетливым, что все тело ее пронизала дрожь, и плечи так явственно передернуло, что даже внутри, в груди, все перевернулось.

За спиной стояла женщина. Точнее, это был призрак женщины. Белое полупрозрачное создание колебалось посередине горницы и в упор глядело на Катю. Молодая женщина попятилась и, споткнувшись, упала навзничь.

Катенька попыталась закричать, но никаких звуков не вырвалось из ее груди. А в следующее мгновение она поняла, что лежит на собственной постели, и все это был только сон. Но окончательно проснуться она не могла и тут же вновь погрузилась в дрему. И в следующее же мгновение ей стало тяжело дышать. Катя приоткрыла глаза и увидела, что на груди ее сидит кошка. Маленькая, пушистая серая кошка.

— Кошка? Откуда тут кошка? — пробормотала Катя сквозь сон.

В голове мелькнуло, что никакой кошки у них в доме не было. Она попыталась скинуть животное с себя, но та упорно не хотела слазить. Хуже того, она принялась давить на грудь и шею и будто душить молодую женщину! Дышать стало так тяжко, что Катенька застонала…

«Ах, я умираю…» — подумала она. Но ни проснуться, ни подняться она не могла, лишь только принялась еще громче стонать, в надежде, что это принесет облегчение.