Призраки
Шрифт:
В тот день, когда Нельсон Кларк встал с постели и упаковал камеру и прожекторы, чтобы отвезти их обратно в прокат, — в тот день он уже не вернулся домой.
Муж не пришел. А еще через неделю у миссис Кларк не пришли месячные.
— Эта огромная грудь, — говорит миссис Кларк, — предполагалось, что это будет удержание налога.
Просто видимость чего-то большого и по-матерински уютного. А теперь оказалось, что у нее будет ребенок.
Нельсон Кларк так и не вернулся домой. В таком большом городе это не редкость. Мужья уходят. Дети сбегают из дома. Жены бросают мужей. Люди пропадают. Сотнями. Каждый год.
И что с того?
Тесс
9.
Миссис Кларк находит Директрису Отказ в холле, обставленном в стиле итальянского ренессанса. Директриса лежит на массивном столе из какого-то темного дерева. Кровь капает на пол со всех четырех сторон. Липкая кровь, уже припорошенная кошачьей шерстью. Запястье Директрисы Отказ перетянуто скрученным нейлоновым чулком. Мясницкий нож воткнут в столешницу. Кисть Директрисы над жгутом из нейлонового чулка — такая бледная на темно-красном фоне.
На полу под столом Кора Рейнольдс жует отрезанный указательный палец.
— О Господи, — говорит миссис Кларк, глядя на окровавленный обрубок, который Директриса заматывает куском желтого шелка. Кровь проступает сквозь желтую ткань.
Миссис Кларк подходит — хочет помочь, затянуть шелк потуже. Она говорит. — Это кто же вас так?
Директриса Отказ еще туже затягивает свой нейлоновый жгут и говорит миссис Кларк:
— Вы.
В этот момент каждый думает, что ему сотворить над собой.
Нам всем хочется подчеркнуть свою роль. Чтобы, когда нас спасут, именно наш персонаж вышел на первый план.
Плюс к тому, это решение проблемы, чем кормить кота.
Тот, кто вытерпит больше страданий, предъявит больше рубцов и шрамов, тот и выйдет на первое место в сознании публики. Если нас спасут прямо сейчас, Директриса Отказ станет самой великой жертвой — с обрубками пальцев, выставленными напоказ, она без труда завоюет симпатии зрителей. Получит ведущую роль. Блок А на любом теле-шоу.
А мы будем просто командой поддержки.
Нам достанутся роли второго плана.
Не желая, чтобы его обошли, тощий Святой Без-Кишок попросил нож у Повара Убийцы и отрубил себе большой палец на правой руке. Радикальная пальце-эктомия.
Не желая оставаться на вторых ролях, Преподобный Безбожник попросил нож и отрезал себе мизинцы на обеих ногах.
— Чтобы прославиться, — сказал он, — и носить потом по-настоящему узкие туфли.
Зеленые обои и шелковые занавески в холле, обставленном в стиле итальянского ренессанса, все забрызганы кровью, которая в электрическом свете отливает черным. Пол такой липкий, что кажется: ты сейчас сделаешь шаг, и ботинок останется на полу, на ковре.
Недостающее Звено говорит, что потеря пальца — отличное средство отвлечься от мыслей о еде. Недостающее Звено — в полном епископском облачении. Черные волоски выбиваются из-под белого парчового воротника, обшитого по краям золотой нитью. Из-за напудренного парика его квадратная голова и всклокоченная борода кажутся еще больше.
Герцог Вандальский, с собранными в хвост волосами, жует свою никотиновую жвачку. На нем — штаны и рубаха из оленьей кожи. Все швы отделаны длинной бахромой. Мать-Природа ковыляет по комнате, в сандалиях на высоченных каблуках, демонстрирующих, что у нее тоже отрезаны пальцы на ногах. Ожерелье из колокольчиков позвякивает при каждом неловком шаге. Она ходит по комнате и объедает ароматерапевтическую свечу с ароматом гвоздики и мускатного ореха.
Чтобы не мерзнуть, мы надеваем романтические рубахи с оборками, в стиле лорда Байрона. Или длинные платья а-ля Мэри Шелли, с бессчетными нижними юбками. Плащи а-ля Дракула, с красной атласной подкладкой. Тяжелые франкенш-тейновские ботинки.
Примерно на этом этапе Святой Без-Кишок спрашивает: а можно я буду героем, который влюбился?
В каждой истории непременно должна быть любовная сюжетная линия, говорит он, поддерживая штаны рукой. Для того чтобы история хорошо продавалась, нам нужны парень и девушка, которые любят друг друга безумно, отчаянно — но жестокий злодей не дает им быть вместе.
Святой Без-Кишок и Мисс Апчхи, они сидят — разговаривают друг с другом, в этом холле, отделанном в стиле итальянского ренессанса, с его украшенными вышивкой креслами и драпировками зеленого шелка между высокими окнами из зеркал. Весьма подходящее место для зарождения большой любви.
— Я думал влюбиться в Товарища Злыдню, — говорит Святой Без-Кишок.
Рядом с ними — огромный мясницкий нож, воткнутый в стол: призрак мистера Уиттиера ждет следующей жертвы.
Мисс Апчхи вытирает нос пальцем и спрашивает у святого — а он говорил с самой Злыдней насчет того, что у них будет большая любовь? Потому что, когда нас спасут, в ходе маркетинговой и рекламной раскрутки, этим двоим, которые так отчаянно боролись за то, чтобы быть вместе, надо будет хотя бы изобразить, что они влюблены. Что они делают здесь — это никого не волнует, но когда двери откроются, им надо будет целоваться и обниматься всякий раз, когда на них смотрит камера. Люди будут ждать свадьбы. Может быть, даже детей.
Моргая своими красными глазами, Мисс Апчхи говорит:
— Выбери девушку, с которой ты сможешь изображать, что влюблен, до конца жизни…
Святой Без-Кишок говорит:
— Как насчет Графини Предвидящей?
Как это видится самому Святому, выйти за него замуж — это будет покруче, чем рубить себе пальцы. Любая из присутствующих здесь женщин должна немедленно ухватиться за такой шанс.
И улыбаясь ему, придвигаясь к нему близко-близко, Мисс Апчхи говорит:
— А как насчет меня?
Святой Без-Кишок говорит:
— Как насчет Обмороженной Баронессы?
— Но у нее же нет губ, — говорит Мисс Апчхи. — То есть действительно нет.
— Как насчет Мисс Америки?
— У нее уже есть, чем прославиться: своей беременностью, — говорит Мисс Апчхи. — А я не беременная, и у меня есть губы…
Директриса Отказ уже отрубила себе пальцы. И Сестра Вижиланте — на руке и на ногах. Тем же самым ножом, который Леди Бомж брала у Повара Убийцы, чтобы отрезать себе ухо. Понятно, зачем это нужно: когда нас спасут, они поведают миру о том, как мистер Уиттиер измывался над ними, отрезая по маленькому кусочку каждый день, когда они не могли предоставить ему литературный шедевр. Или жертву кромсала миссис Кларк, а мистер Уиттиер держал несчастную, пока та кричала и билась на длинном столе из какого-то темного дерева, в холле, отделанном в стиле итальянского ренессанса.