Про Славика и про меня

У меня такая маленькая грудь, что я вообще сомневаюсь.

Господи, сомневаюсь я! И за что мне такое?! Хоть бы где-нибудь, что-нибудь.… Ни бугорка, ни шишечки, ни сосочка – ни спереди, ни сзади.… Ничего лишнего, как у шарика. Гадость какая-то эзотерическая, брр.

Ба-а! Чуть не забыла – руки! Ну, это, я вам скажу задача, посложней вашей эро… эзотерики – куда их девать-то?! – эти руки….

Правда,

во сне я ими взмахиваю. Машу эдак плавно, с силой, толкаю воздух книзу. И, знаете ли, довольно легко взлетаю. А прохожие восхищаются, головы запрокидывают. Так и хочется кому-нибудь плюнуть в рот. Вот, хоть какой-то смысл ещ

е

…

.

Я хотела бы, чтобы меня критиковал кто-нибудь. Ну, например, такой как Вы. Молоденький, умненький.... Критикуйте меня, пожалуйста, критикуйте! Еще…. Ах, я вся пылаю!

Да, я – поэт! Пою воистину, во славу. Слава!

Слава?.. Это кому, тебе? Ха-ха!

Мне? А мне-то за что?..

Ну, не смешно ли? Не дура ли?..

И это все напрасно. Всё – лишнее. Кроме тебя.

Ты.

Конечно, это слово.… Слово из ничего. Сплошное надувательство.

А я играю. Мы куклы и шарики! Вещи надутые…. Да.

Эй, ты! Ты здесь? Нет, ты – там…. Что там внутри?

Молчит. Он лишний. Он лопнул.

Кто это?.. Кому это я?.. А-а!

Алеф и Бэт сидели на трубе. Алеф упал, Бэт пропал. Кто остался на трубе? Да никто!

Про Славика? Про Славика все говорят. И всё – только враки одни! Тысячи врут, но никто не знает его так, как я. Только я! Одна я, и никого вокруг…. Без Славика…. Бесславно так. Пропадаю.

Дающий дает, берущий берет. Даром. Но дающий не может дать, когда берущий не хочет взять. Тогда оба воруют. Один ворует тело, а другой душу. И вместе – живут….

Так вот: жил да был очень странный мальчик Славик…. Жил и не знал ничего об этом. Словно тонкая нежная струйка сливок. Жил себе, не тужил, пока ему какая-то сволочь не сказала, что он девочка. Вот тебе и струйка, как говорится. Сначала он не поверил, но потом понял все и потерял веру в себя. Погрустнел мальчик Славик, подкис, совсем испортился. Стали у него страхи разные развиваться, комплексы всякие. Дело дошло до абсурда: бреется он перед зеркалом и не верит себе – а мальчик ли он?

Все говорят: «Ах, женщины, ах мущины*!» Что еще за мущины* такие? И чем они друг от друга отличаются, то есть мущины* от женщин? Я, например, никакого различия не вижу. Ни спереди, ни сзади! А что там у кого болтается больше, чем у другого, или наоборот втянуто внутрь, это еще ни о чём не говорит. Говорит, болтается.

Кто говорит?.. У меня ничего не болтается! У меня – сплошь и поперек – всё слитно. Всё – соединено. Все мое тело в поле, ветром гонимое….

И есть ли, в конце концов, разница, какими местами мы помогаем друг другу войти внутрь? Ведь любим-то мы все равно чем-то другим, не участвующим вовсе в этом безобразии. Правильно я говорю? Или нет? Чего молчишь, как дурак?!

Дурашки игрушечные. В розницу и оптом. Крутятся парами. Вокруг да около. Он. Она. Одинаковые. Заводные до безразличия. Без образа, без подобия. Без греха и величия. Нолики на палочках. Шарики на веревочках…

.

О чём это я? А-а, так вот. Со временем Славик вырос, женился и… совершенно не понимаю, зачем люди женятся? И где он откопал эту жену допотопную? Только такая слепая кукла как она могла найти в нём что-то человеческое. И вообще, чего ему не хватало?

В один прекрасный день Славик произвел на свет премилого кукольного сыночка, потом еще одного и еще. Детки радовали Славика, и вера в себя потихоньку стала к нему возвращаться.

Но какой-то черт дернул его напиться со своим Единственным другом. Ну и, как водится, слово за слово – подрались. Друг возьми, да и ляпни от большой любви, что, мол, они оба – женщины. Славик со злости выбил Другу зуб, глаз, надругался над ним и спереди, и сзади матом. Ужас какой, при детях-то! А жена как стала бегать от Славика к Другу туда-сюда, туда-сюда, словно заведенная: «Мама! Мама!» – кричит, и ногу по чудному все время вперед выкидывает. «Я тебе этого никогда не прощу!» Славику, то есть, и на Друга жалостливо так косится, да единственным глазом подмигивает.

В конце концов, Славик остался совсем один. Потому что не смог простить себе того случая. Нет. Потому что жена не смогла простить ему того случая. И она ушла вместе с детьми к Единственному другу. Они вставили зуб, глаз, и попали в железнодорожную катастрофу….

Ох уж, эти детки Славика! Придешь к нему бывало, а они так под ногами и путаются.

Нет-нет, да и наступишь на кого-нибудь, только хрустнет что-то жалобно…. Хоть летай!

Хрустят и пищат, хрустят и пищат. Ад кромешный!

А в конце была кукла, но в кукле было пусто.... Идите и смотрите сами. Нет Славы! И не вернется! Понимаете?! Никогда не вернется!!!

И не сверлите меня своими дырками. Я все равно не смогу подарить вам такие глаза, которые умеют видеть. И не просите меня о поэзии. Поэзии нет! Говорю я вам: пусто! Есть только проза, повторы, провалы и серые будни. А мы с вами здесь, и всего лишь женщины, одинаковые и ороговевшие от вечности!

Я вспоминаю. Как дело дошло до абсурда… с первого дня и по самое воскресение.