Проблема уха

Исмаев Константин

С этими словами он залез в головной джип и захлопнул дверь.

Затем джипы уехали, а Эдуард Борисович снова принялся в волнении расхаживать по песку.

Джипы перевалили через гребень бархана, указанного неизвестным, и скрылись из виду. Эдуард Борисович достал вторую сигарету и нервно закурил. Он стал вслушиваться в тишину пустыни, надеясь услышать хоть что-нибудь, что рассказало бы ему о развитии событий. Но никаких звуков, кроме шелеста песка, не было. Наконец на гребне бархана появилась одинокая черная фигурка.

Брынзин всмотрелся в силуэт, понял все и побледнел.

— Ну-с, — сказал минут через десять зловещий неизвестный, снова оказавшись рядом с Эдуардом Борисовичем, — ваших ребят я пристроил. Давайте теперь займемся вами.

Эдуарду Борисовичу, конечно, было очень интересно, каким образом этот гад так быстро и, главное, бесшумно «пристроил» восьмерых мужиков с автоматами и соответствующей подготовкой, но последние слова неизвестного обеспокоили его гораздо больше. Он захрустел пальцами.

— Эдуард Борисович, — сказал бандит, — вот вы богатый человек. — А зачем вам все это?

«Начинается», — подумал Брынзин. Вслух же не нашелся ничего сказать, кроме как:

— Что «это»?

— Ну, деньги, дома, машины, акции. Что вы со всем этим будете делать?

Брынзин пожал плечами.

— Ну да я вас не буду мучить ненужными увещеваниями. Я же вижу ваш внутренний протест, — сказал неизвестный. — Перейдем к делу. Знаете, есть такое изречение: «Легче верблюду пройти через игольные уши, чем богатому войти в царство небесное»?

Брынзин засмеялся.

— Вот, вот и я о чем говорю, — согласился неизвестный. — Неверие, недоверие и скептицизм. Вы тоже, значит, думаете, что все это, как бы это покорректнее выразиться, — фигня?

— Сколько вы хотите? — хрипло проговорил Брынзин.

— Я? — удивился неизвестный. — Я нисколько не хочу. Неужели вы думаете, что царство небесное можно купить?

— Смотря какое, — сказал Брынзин.

— Эх, Эдуард Борисович, Эдуард Борисович. Люди, к сожалению, так и не изменились. Поэтому мы и решили провести благотворительную акцию, в которой вы сейчас и будете участвовать.

— Ага, значит, от меня требуется, чтобы я перевел энную сумму на благотворительность? — догадался Брынзин.

— Как раз наоборот. Вы и будете объектом благотворительной акции. Потому что вы в опасности.

С этим Брынзин не спорил.

— Я вижу, вы опять ничего не понимаете, — сказал бандит. — Поэтому не будем тратить время на разговоры, я вам просто в двух словах обрисую ситуацию, и действительно перейдем к делу. Так вот, я еще раз позволю себе спросить вас, а задумывались ли вы о смысле вышеупомянутого изречения?

— Это насчет верблюдов? — переспросил Брынзин, все еще в надежде выиграть время.

— Да. Вижу, что не задумывались, — сказал неизвестный. — А знаете, чем это вам угрожает, уважаемый Эдуард Борисович?

— Давайте обойдемся без угроз, — поморщился Брынзин.

— Да уж какие

там угрозы, — устало усмехнулся неизвестный. — Вы даже не понимаете, на что вы себя обрекаете, не заботясь о душе, которая, собственно, и есть вы. Дело ведь не в деньгах. Истина в том, что в царство небесное попасть очень трудно бедному или богатому, если не уделять этому вопросу хоть скольконибудь внимания.

«Ну хоть немножечко, хоть чайную ложечку», — вдруг ни к селу, ни к городу вспомнил Эдуард Борисович строчку из какого-то забытого детского стихотворения, то ли песенки.

— А зачем туда попадать? — тупо спросил предприниматель, чувствуя, что от жары и от мутных разговоров собеседника у него начинает кружиться голова.

— Затем, дорогой Эдуард Борисович, что в противном случае вы попадете в другое место, и, уверяю вас, вам вряд ли там понравится. Поэтому, я говорю, давайте не будем тратить времени попусту. Поскольку вы все равно не поверите словам, сколько бы и какими они ни были, мы проведем небольшую демонстрацию. То, что в царство небесное попасть трудно, я вам сейчас докажу.

И с этими словами сумасшедший собеседник Брынзина извлек откуда-то иголку.

— Слушайте, а вам не жарко в пальто? — неожиданно для себя Брынзин задал давно мучивший его вопрос.

— Жарко. Я его сейчас сниму, — сказал неизвестный и, действительно, снял, оставшись в чем-то, напоминающем набедренную повязку и босиком.

Брынзин тихо ойкнул и закрыл лицо руками.

— Согласен, вид сваренной в масле кожи не слишком красив, — сказал сумасшедший, — я, в общем, против такого насилия над зрением, но зато это производит дополнительный терапевтический эффект.

— Кто вы? — прошептал Брынзин.

— А вы еще не поняли? Тогда представляюсь, — загремел собеседник вдруг таким официальным голосом, что Брынзин рухнул на песок ничком на том же месте, где и стоял. — Апостол Иоанн… Что вы сказали? Где я возьму верблюда?

К вечеру сквозь игольное ухо прошла только голова, но Брынзин начал догадываться, насколько сложно протолкнуть в небольшое отверстие не подготовленный для этого предмет. Он кричал, плакал и просил отпустить его, обещал раскаяться (хотя пока и смутно представлял, в чем), но, к сожалению, верблюды не умеют разговаривать человеческим языком.

Вокруг Брынзина суетились ангелы, почему-то в белых маскхалатах и с эмблемой железнодорожных войск на рукаве — колесо с крылышками. А может быть, у Брынзина просто начались галлюцинации от боли и безысходности. Ангелы помогали Брынзину, проталкивая его через игольное ухо, но он безнадежно застрял: спасения не было.

Примерно через неделю неописуемых мучений тот, кого Брынзин в своих показаниях называл «Иоанн», грустно развел руками и вынужден был признать, что Эдуард Борисович через игольное ухо не пролезет.