Пробуждение мёртвых богов 2
Шрифт:
За время, прошедшее с прошлого визита на остров, инженеры поработали на славу. В полной боевой готовности имелось шесть мамортисов, ещё два находились в процессе сборки. Также ожидали своей очереди два десятка аэростатов, причём среди них имелись не только небольшие разведывательные, но и новые конструкции, более тяжёлые, с толстыми, прочными корзинами.
Как объяснил «генеральный конструктор» Гао, это были не разведывательные аппараты, а боевые – на них размещалось кроме обслуживающего персонала несколько лучников и бомбометателей, имеющих в своём распоряжении амфоры с «греческим огнём». Сброшенные с большой высоты, они гарантированно разбивались и
Все дни нашего пребывания на острове, мы с Марком во всех деталях изучали строение аэростатов и мамортисов, учились ими управлять, подавать сигналы, а также стрелять из лука и сбрасывать амфоры с огнём. Не то что мы собирались таким образом участвовать в бою, но твёрдо были убеждены в том, что командир обязан сам хорошо знать своё вооружение, чтобы уверенно командовать.
Перед самым отъездом я отвёл сына на небольшой, со всех сторон огороженный ипподром, и показал ему конное шоу со всадниками на стременах. Марк был просто потрясён! Сам отличный наездник, он сразу оценил преимущества стремян, и забросал меня вопросами: откуда я взял такую замечательную вещь, скоро ли мы увидим нашу конницу, снабжённую стременами, как и когда он может сам научиться пользоваться ими?
– Видишь ли, Марк, всё, что здесь мы готовим, является очень интересными сюрпризами для наших противников. И раньше времени мне бы не хотелось, чтобы они об этом пронюхали. Наши мамортисы – страшное оружие, но при этом очень сложное. Даже, когда противник увидит его в бою, он далеко не сразу поймёт, в чём его секрет, и как можно им воспользоваться. Аэростаты – тоже мощное средство, но принцип его действия довольно прост, и, если он попадёт в руки врага, разобраться в этой конструкции несложно. А вот стремена – самое понятное и наглядное изобретение. Толковый командир всадников, один раз увидев его в деле, очень легко разберётся в его устройстве, и сможет изготовить такие же, не хуже.
– И что мы должны делать, чтобы этого не случилось? – спросил юноша.
– Как применять наше оружие, мы поговорим на обратном пути в Рим, а пока будь готов к тому, что вскоре твоя центурия переедет на остров и разобьёт лагерь. Я обеспечу продовольствием и прочим необходимым, а твоя задача – сформировать боевое подразделение, оснащённое новейшим секретным оружием. Каждый мамортис нужно обеспечить экипажем: водитель, кочегар-истопник, стрелки из арбалетов. Для аэростатов изготовить достаточное количество печей, чтобы подавать горячий воздух. Сформировать экипажи, подобные экипажам мамортисов, для простоты также будем их называть водителем и кочегаром, а также стрелки из луков, метатели амфор с огнём, разведчики. Ну, и разумеется, конники. Их нужно очень быстро обучить пользоваться стременами, они должны ездить безукоризненно! Здесь есть хорошие наездники-кавалеристы, но их недостаточно, необходимо собрать большой отряд.
– И когда мы должны будем переехать на остров?
– Примерно через месяц. За это время твоей задачей будет присмотреться к своим бойцам, подумать, кто на что больше пригоден, мысленно распределить их по местам. Возможно, тебе приглянутся и легионеры из других центурий, мы решим этот вопрос. Можешь прямо сейчас привлечь к делу своего опциона Рема – он парень надёжный и головастый, хоть и с одним глазом! – я улыбнулся.
Вскоре мы вернулись в Рим. Марк принял командование центурией,
Опцион Рем Сейвус также не позволял лентяям расслабляться. В отличие от Марка он вовсю использовал свои голосовые связки, а уличное детство на окраинах сильно обогатило его лексикон, и грозно-весёлые тирады одноглазого опциона действовали весьма отрезвляюще.
Впрочем, особо закручивать ворот не пришлось: в основном бузили по инерции, не сильно заедаясь – сказывалась общая легионерская выучка, дух римского легиона. Да и воины, пришедшие из Первой центурии порассказали соратникам кое-что о своих командирах, и вскоре Шестая центурия стала одной из лучших.
Почти сразу Марк, оставшись наедине со своим другом и помощником, рассказал ему о ближайших целях их центурии, и в общих чертах описал новое оружие.
– Вот как, значит, – Рем почесал правую бровь, – особое задание, говоришь? Ладно, присмотримся к ребятам, кто на что способен.
Они ещё поговорили о новом назначении, потом перешли на общие темы.
– Как твоя подруга, не бросила тебя из-за потери глаза? – спросил Марк.
– Что ты! У нас, на окраинах, парни со шрамами в большой цене, – улыбнулся друг, – она так гордится моим увечьем, что мне даже неловко становится. Бросила, скажешь тоже! Она спит и видит, когда мы поженимся.
– Ну, молодец, девчонка! А… на меня она не в обиде?
– За что? – удивился Рем.
– Ну, я же подозревал её… тогда, – с трудом выговорил Марк.
– Да что ты! Она девочка простая, бесхитростная, никакой обиды на тебя не держит. А ты как, ну, с женитьбой… Извини, если не хочешь говорить, то и не будем.
– Да нет, ты знаешь, Плацидия выросла из своих детских выбрыков, оказалась вполне адекватной. Она очень хорошо себя ведёт, скорее, как друг, чем как невеста. В общем, когда придёт необходимость, мы с ней поженимся. Но, разумеется, ни о каких любовях речи быть не может…
– Понимаю, – Рем положил руку на плечо друга, сжал его, – всё, центурион, больше о бабах ни слова!
– Принято, опцион! – улыбнулся Марк.
В преддверии приближающейся войны я задумал протолкнуть в Сенате закон об особых полномочиях императора в случае войны. Мне совсем не улыбалось при необходимости принятия срочных решений во время военных действиях вязнуть в спорах с сенаторами, убеждать их, искать компромиссы. Я должен в это время быть единоличным правителем, диктатором в какой-то мере, и, если и советоваться, то только с военными.
Я начал готовить почву для принятия такого закона. Как обычно, написать его взялся Лар Септимий, а мне предстояло на ближайшем заседании этот закон утвердить. К этому времени явных врагов у меня не было, но и явных друзей поубавилось. Очень не хватало мудрого понтифика Льва, который поддерживал меня, и имел очень большое влияние. В какой-то мере его заменял отец Доминик, но недавно он пришёл ко мне попрощаться: новый Папа Гиларий отправлял его в глухой монастырь подальше от столицы. Я ничего не мог поделать – вопросы церковных перемещений и назначений были полностью в компетенции понтифика, тем более, такого формалиста и крючкотвора, как Гиларий.