Пробужденное пророчество
Шрифт:
Дианари вздрогнула. Ее глаза затуманились, словно богиня проваливалась в пучину воспоминаний.
— У нее не будет выбора. Ты должен оберегать ее. Лианна — одна из двух девушек твоей расы в этом мире. У нее не будет выбора, как не было его у меня.
Талеанис вопросительно посмотрел на Лиаласу. Она вздохнула.
— У меня есть друг. Он не бог, но тоже бессмертен. Когда-то он был простым полуэльфом, ненавидел свою родню по матери, и даже оставил мене на память этот шрам, — она коснулась кончиками пальцев тонкого рубца на шее. — Но мы стали друзьями. Как-то раз я очень долго не появлялась дома. И не видела его. А вернувшись, узнала, что мои родичи, эльфы — самая малочисленная тогда раса моего родного мира — нанесла моему другу-полуэльфу страшное оскорбление.
Он уничтожил их почти всех. В Молхельме осталось двадцать три эльфа-мужчины, и одна женщина — я. Как я уже говорила, тогда я не была богиней и не знала, что Молхельм — не единственный мир. Что мне оставалось делать? Я должна была спасти мою расу, — Дианари сняла с пояса флягу, отпила, протянула Мантикоре, слушавшему, затаив дыхание. — За двадцать лет, проведенных в родном лесу, я родила пятнадцать детей от четырех разных отцов, и, поверь, на собственной шкуре знаю, что такое быть «племенной кобылой».
Знаешь, как звали того полуэльфа? Возможно, это совпадение, возможно — судьба. Его звали Талеанис, он носил татуировку на левой щеке и прозвище «Мантикора».
Она замолчала. Молчал и потрясенный Талеанис. Он хотел выразить ей свое восхищение, но не мог подобрать слова.
Слишком многое изменилось в его жизни за какой-то месяц. Слишком много потрясений. Естественно, Мантикора не мог не измениться под влиянием произошедшего, но он и сам не замечал, насколько изменился. Сейчас он смотрел на темноволосую эльфу, сидящую возле его костра, и неожиданно четко понимал, что богиня — это не сияющий ореол, не венец из звезд, не абстрактная могущественная сущность. Сидящая у костра женщина с мечом, бывшая в этот миг простой смертной, для Талеаниса именно сейчас стала богиней. Его богиней.
— Не нужно слов, — мягко улыбнулась Дианари. — И восхищения тоже не нужно. Я была виновата в ошибке своих родичей и своего друга, а потому лишь заплатила за эти ошибки.
В этот миг Мантикора принял решение. Он встал, обошел костер и опустился перед Лиаласой на одно колено, протягивая ей свой меч рукоятью вперед.
— Я, Талеанис ан Нортахеле по прозвищу Мантикора, присягаю госпоже моей Дианари Лиаласе, клянусь хранить ей верность и служить ей до последнего моего вздоха. Да услышит Мерцающая Звезда мои слова.
Небо над ними вспыхнуло россыпью пылающих звезд, на миг окутав полуэльфа и богиню сиянием. На челе Дианари блеснул и исчез звездный венец, глаза сверкнули. Она поднялась на ноги, ее пальцы сомкнулись на рукояти протянутого меча.
— Я, Дианари эа Сайнери Лиаласа, принимаю твою клятву, твою верность, твою службу. Клянусь в ответ быть благодарной и справедливой, помогать и ограждать тебя в твоей службе. Я, Мерцающая Звезда, — в этот миг Талеанис вновь увидел перед собой величественную богиню, — свидетельствую взаимной клятве и принимаю ее! — меч рассек ночной воздух и коснулся плеча полуэльфа. — Встань, рыцарь ордена Мерцающей Звезды, и да пребудет с тобой сила!
Мантикора поднялся на ноги. В голове шумело, как после пары кружек доброго эля. Дианари, улыбаясь, надела ему на шею медальон на цепочке.
Медальон представлял собой меч из темно-серебристого металла, обвитый белой молнией и черной розой, в перекрестье которого мерцала синяя семиконечная звезда с зеленым листом неизвестного полуэльфу растения в центре.
— Рыцарь ордена Мерцающей Звезды? — неверяще спросил Талеанис. Он никогда о таком не слышал, но смутно догадывался, что это такое.
— Да, — улыбнулась Дианари. — У этого ордена нет кодекса, устава, магистров, и тому подобного. Все это — в твоем сердце, и ты сам себе магистр и судья. Кроме того, в кулоне рыцаря заключен святой символ богини.
— Это правильно, — пробормотал ошарашенный Мантикора. — А то можно запутаться в количестве цепочек на шее.
Лиаласа расхохоталась.
— Это точно!
— Но что мне теперь делать, Дианари? Если Нортахел говорил правду, то…
— То тебе нужно уничтожить Левиафана. Проблема в том, что сказать это гораздо проще, чем сделать. Левиафан — мой заклятый враг, я сама убивала его трижды, но каждый раз он находил способ вернуться. Как — не знаю. Беда в том, что я практически ничем не могу тебе помочь, в этом мире мои силы очень ограничены, — Лиаласа задумалась. — Точно! Найди Глэнсириенну, ту эльфу, что заточила Левиафана в теле прапрадеда Нортахела. Она наверняка тебе что-нибудь подскажет.
— Но… Ведь демона заточили около десяти тысяч лет назад! Как Глэнсириенна может быть жива?
— Глэнсириенна — серый эльф. В отличие от лесных эльфов, серые действительно бессмертны, — Дианари встала, отряхнула куртку от налипшей хвои. — Я переночую с вами, а утром наши пути разойдутся. Я отправляюсь вслед за Левиафаном, прослежу, чтобы он не натворил слишком много бед, вам же следует идти на северо-восток, к Серебристым горам. Спи, Талеанис, вам предстоит тяжелая дорога.
Мантикора почувствовал, что не в силах бороться с внезапно накатившей сонливостью. Сил хватило лишь на то, чтобы завернуться в плащ и упасть на кучу лапника.
Талеанис проснулся от запаха вкусной еды. Открыв глаза, он увидел, что Дианари сидит на корточках возле костра, помешивая деревянной ложкой что-то, аппетитно булькающее в котелке.
— Доброе утро, — поздоровалась она, увидев, что полуэльф проснулся. — Иди умойся, я почти закончила с завтраком.
Когда Мантикора вернулся к костру, котелок стоял на углях с самого краю, а две миски были наполнены кашей с мясом. К дереву были прислонены два небольших мешка. Откуда они взялись?
— Угощайся, — Дианари протянула ему миску, сама взяла вторую. — Поедим, потом я уйду, и разбудишь Лианну. Не стоит ей пока знать, что я здесь побывала.
— А как она тебя узнает?
— Сразу видно, что ты вырос не среди эльфов или даже людей. Моя раса бывает донельзя дотошной, когда дело касается моих изображений. Особенно тщательно скульпторы и художники почему-то выделяют обрубок уха и шрам на лице. Если Лианна меня увидит, мне будет сложно доказать ей, что я — не Мерцающая Звезда, и еще сложнее — объяснить ребенку, почему я не могу вернуть ей маму. Девочка наделена способностью чувствовать ложь
— Но она мне поверила, когда я сказал, что защищу ее от ночного убийцы и не позволю ему к ней прикоснуться, — тихо сказал Мантикора, опустив глаза. Есть отчего-то расхотелось.