Пробужденное пророчество
Шрифт:
— Ты не солгал. Зелье, которым тебя напичкали во время ритуала, пробудило самые темные твои стороны, и многократно их усилило. Ты — не ночной убийца. Он в тебе, это так, но ты — не он, — Дианари подошла ближе, села напротив полуэльфа. Ее голос стал очень серьезен. — Талеанис, если бы весь кошмар в том поселении сотворил ты, я бы с тобой не разговаривала. Я бы тебя убила, не обращая внимания на последствия. И я не стала бы воплощаться в этом мире, а просто вынудила бы Левиафана вступить со мной в поединок в открытом Междумирье. И не имело бы значения, чего мне мог бы стоить тот поединок. Поверь, я поступила бы именно так, если бы ты действительно был тем, кого Лианна называет «ночным убийцей». — Она встала, отставив пустую миску, достала из-под куртки тяжелый мешочек. — Возьми, вам в дороге понадобится немало золота. В мешках у дерева — сухая еда. Горсть в котелок — и сытный ужин готов. Она долго не портится, поэтому рекомендую оставить на черный день. Мы еще встретимся, Талеанис.
— Позволь спросить тебя.
— Спрашивай.
— Та девушка, Маалинни…
— Которая тебя прокляла? — Лиаласа понимающе усмехнулась. — Увы, снять это проклятие мне сейчас не по силам. Я даже не знаю, в чем оно заключается. Маалинни была моей жрицей, одной из лучших в этом мире. Она обратилась ко мне за силой в тот момент, когда я готова была воплотиться здесь. Я успела ее спасти, но… Извини, в тонкости проклятия не вникала. Может, Глэнсириенна сможет тебе подсказать.
— Я не о том… Она… Маалинни сможет меня простить?
— Надеюсь, что да. Ее ненависть не станет тебе хорошим подспорьем в борьбе с Левиафаном. Ты еще о чем-то хочешь спросить?
— Ты сказала, что мужчин-полуэльфов немало, а женщин — всего две. Почему?
— Полуэльфы-мужчины — сыновья эльфийских женщин и людей. Они, за редким исключением — дети войн. Люди, грабя очередную деревню, поселение, город эльфов, часто насилуют эльфийских женщин, а те потом рожают детей-полукровок. Потому большинство полуэльфов, рожденных в эльфийских домах, не видят любви и тепла, так как служат матерям напоминанием о пережитой боли, страхе и позоре. Полуэльфы-женщины — дочери эльфов и людских женщин. Эльфы, захватывая поселения людей, убивают пленных, не оставляя в живых никого. И если шансы на то, что полуэльф будет сыном не войны, а любви, как в твоем случае, просто невелики, то шансы на то, что эльф будет спать с человеческой женщиной, ничтожно малы. Эльфийские женщины нередко влюблялись в людей, и я тому живой пример — у меня трое сыновей-полуэльфов. Но мои остроухие сородичи-мужчины отчего-то мнят себя венцом творения, и редко когда кто-либо из них удосуживался посмотреть на человеческую женщину как на женщину, если ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю. Но не понимаю другого — ведь мать Лианны — эльфа.
— Нет. Та девушка — сестра ее отца. Лианна — то самое исключение, дитя любви эльфа и простой девушки, дочери имперского легионера. Ее мать умерла во время родов, а отец погиб на последней войне вместе с отцом Нортахела. Его сестра взяла племянницу к себе, и растила, как собственную дочь. Лианну любили в деревне, несмотря на то, что она была полукровкой, — ответила Дианари на вопрос, который Мантикора побоялся задать. — Девочка — дитя любви. А в любви нет ничего постыдного. Мне пора идти. Ищи Глэнсириенну в Серебристых горах, береги Лианну, и не волнуйся пока о Левиафане. Я прослежу за ним и дам тебе знать, когда придет время. До встречи, Талеанис.
Она исчезла за деревьями. Полуэльф вздохнул, и отправился будить «дитя любви».
Через неделю Мантикора и Лианна прибыли в небольшой городок людей, находящийся на границе эльфийского леса и Империи. В городе, благодаря золоту Дианари, Талеанис купил необходимое походное снаряжение взамен того немногого, что удалось собрать в сожженном поселении, одежду им обоим, заказал меч для Лианны ей по росту и по руке, приобрел себе длинный охотничий лук, а девочке — короткий составной под ее силу. Еще он обменял краденых эльфийских коней, предназначенных для езды по лесам, на двух хороших верховых лошадей — гнедого жеребца для себя и маленькую рыжую кобылку для Лианны, — и пегого, нестарого еще мерина в качестве вьючного животного.
В городке они задержались на две недели. Причиной тому послужил, во-первых, срок, за который кузнец взялся изготовить меч для полуэльфы, во-вторых, ее желание посмотреть «как люди живут», но как только меч был готов — впрочем, «мечом» его называла лишь Лианна, Талеанис же, посмеиваясь, окрестил ее оружие «кинжалом-переростком», — они отправились далее.
Золото Дианари закончилось спустя два месяца, когда путешественники прибыли в город под названием Нэтмайл.
— И что мы теперь будем делать? — спросила Лианна, вяло ковыряясь в тарелке с переваренной гречневой кашей без мяса.
— Наймусь в охрану, — ответил Мантикора. — Или в караван, к каким-нибудь купцам, или в личную охрану.
Он не торопился, так как знал — до гор им добираться при благоприятном раскладе, около года. Если повезет, не будет никаких проблем с деньгами, лошадьми, разбойниками и прочими, кто так любит отравить мирную жизнь обычных путешественников. В среднем, дорога от Нэтмайла до Серебристых гор занимала десять-двенадцать месяцев. Плюс месяц по самим горам, итого — год.
На следующий день Талеанис получил место охранника небольшого торгового каравана, направляющегося в Эйкленд, на юго-восток. Ему и Лианне нужно было на северо-восток, но хозяин каравана щедро платил, и согласился взять девочку, кроме того, оплачивать все расходы на питание и проживание обоих, пока обозы не дойдут до точки назначения.
— Я не понимаю, как этот треклятый мальчишка сумел сбежать!
— Повелитель, я же говорил, что вы его недооцениваете. Рыцари ордена Грифона поголовно владеют магией.
— Это я уже понял! Но как этот маг-недоучка исхитрился использовать заклинание телепортации! Тем более в моем особняке! — продолжал бушевать Левиафан.
— Не стоит так расстраиваться из-за какого-то сопляка, Повелитель. Потом вы обязательно найдете его и накажете, — спокойно говорил Маар-си, отпивая из бокала. Он давно привык к несдержанному характеру своего господина, и научился правильно реагировать на моменты бешенства демона.
— А что, если он выжил, и у него хватит ума явиться в орден, когда ты уже там? Раз уж ты настоял на том, что на сей раз действовать надо более осторожно, скажи, не поставит ли его появление перед этим орденским графом де ля Мером всю нашу операцию в этом чертовом городке под удар? — немного успокоившись, спросил князь-герцог.
— Младшего магистра ордена зовут де ла Мар, повелитель.
— Мне без разницы! Ответь на мой вопрос!
— Не поставит. Подумайте сами — я знаю и умею все, что знает и умеет фон Кильге. Появление всклокоченного парня, похожего на Гундольфа, который кричит всякие бредни о демоне, доппельгангере [16] и чуть ли не конце света не произведет на де ла Мара ожидаемого Гундольфом впечатления. Больше того, я смогу убедить графа в том, что этот человек — посланец наших врагов, которые хотят иметь в ордене свого человека, но слишком глупы, чтобы придумать нечто более оригинальное и правдоподобное.
16
Доппельгангер — существо, умеющее абсолютно точно копировать чужую внешность. (прим. автора).
— Мне не нравится, что ты говоришь о себе так, словно действительно являешься частью ордена, — проворчал демон.
— Повелитель, простите, но пока я изображаю фон Кильге в ордене, я буду им. Рыцарем ордена Грифона Гундольфом фон Кильге. Больше того, вам все же придется дать ордену денег.
— Почему?
— Я при проверке выяснил, что вы замешаны в не слишком красивых делах с финансовыми махинациями. Я поговорил с младшим магистром, и мы пришли к выводу, что если виновный де Аббисс готов поделиться с нами своими безмерными богатствами, мы готовы закрыть глаза на некоторые странности. Хоть ордену и не пристало брать деньги у мошенников, но… Император от нас отвернулся, да воссияет его солнце над всей Империей, и нам самим надо как-то выживать, — улыбаясь, закончил Маар-си.