Пробужденное пророчество
Шрифт:
И без того разъяренный, к концу монолога помощника Левиафан едва сдерживался, чтобы не уничтожить париасца немедленно, а лучше — предать его долгой и мучительной смерти.
— То есть ты хочешь сказать, что несмотря на усилия приложенные нами во избежание излишнего внимания со стороны Грифонов, ты сам привлек ко мне их взгляд?!? — прошипел он сквозь зубы.
— Конечно, мой повелитель, — париасец откинулся на спинку кресла с выражением наслаждения на лице.
Более всего демона бесило то, что он не знал, чем вызвано это наслаждение — не то вкусом вина, бокал которого Маар-си держал в руках, не то тем, что сам Левиафан никак не мог понять замысел своей правой руки.
— Объясни, — потребовал князь-герцог.
— С удовольствием, повелитель. Дело в том, что вы изначально привлекли к себе внимание ордена. Начиная с того, что вы появились неизвестно откуда, без всяких свидетельств о вашем прежнем существовании, родословных, и всего прочего.
— Ты ведь позаботился о том, чтобы все документы и бумаги находились там, где они должны быть!
— Да. Но вы объявили о себе на две недели раньше, чем я смог это сделать. Это первое, что привлекло внимание ордена. Второе — ваше несметное богатство. Вы знаете, что вы достаточно богаты для того, чтобы одалживать Имперскую казну? Третье — странный, невиданный ранее ни в Империи, ни в Париасе, ни в Номикане, ни даже на Севере или у не-людей титул «князь-герцог». Четвертое — ваша чрезмерная замкнутость и нелюдимость, привезенные с собой слуги, отказ от всех приглашений ваших соседей — орден знает обо всем, что происходит в Хайклифе.
— Думает, что знает, — с ухмылкой поправил его Левиафан.
— Конечно, повелитель.
— Но зачем тогда эта история про финансовые махинации? Как будто мне и так недостаточно внимания грифонов.
— Легенда о том, что вы — удачливый финансовый мошенник дает ответы на все прежние странности. Она поясняет, почему князь-герцог Левиафан де Аббисс не упоминается в прежних бумагах ордена, богатство и странный титул — де ла Мар просто пришел к выводу, что имя — фальшивое, как и титул, а деньги получены в результате махинаций. А замкнутость вызвана боязнью встречи с кем-нибудь, кто сможет опознать вас. Я посоветовал младшему магистру не требовать слишком много и сразу, а доить незадачливого мошенника постепенно. Граф прислушался к моему совету. Несколько раз можно будет заплатить ордену, а потом…
— Потом мой план вступит в завершающую стадию, и наконец-то можно будет забыть о конспирации, — удовлетворенно рассмеялся Левиафан. — Маар-си, ты прав. Это была хорошая идея.
— Благодарю, повелитель, — по бледным губам париасца скользнула странная улыбка.
— Можешь отдыхать. Завтра ты мне понадобишься, — демон, довольно посмеиваясь, вышел из гостиной. А Маар-си еще долго сидел в кресле и, невидяще глядя в пламя камина, улыбался своим мыслям.
Уже триста лет он служил Левиафану. Естественно, родился мнимый париасец не под этим солнцем, и с демоном познакомился не в этом мире. Но ни разу с тех пор, как Маар-си принес клятву, он не жалел о сделанном выборе. В первую очередь, наверное, потому, что вообще никогда не жалел о содеянном, считая это бессмысленным — все равно прошлое не изменить.
Глава XVII. Следователь ООР
— Не хотел бы я в такую погоду оказаться без крыши над головой, — проворчал Рагдар, глянув на окно, за которым бушевал ветер, швыряя в стекло комья мокрого снега.
Вега отхлебнул эль из кружки.
— Интересно, где нынче наш остроухий знакомец? — даргел говорил тихо и гораздо более хрипло, чем обычно, его шея была обмотана легким шерстяным шарфом, скрывающим повязку. Оружие Темной оказалось отравлено каким-то ядом, весьма заметно снизившим регенерацию.
— Ярлиг его ведает. Ты думаешь, я о нем что-нибудь знаю?
— Вы же день в одной камере просидели.
— После визита герцога с его подручными нам, поверь, было не до разговоров, — ухмыльнулся северянин. — Жаль мне этого эльфа. Ему явно досталось в этой жизни.
— Это точно. Впрочем, помяни мои слова, мы его еще не раз встретим, — Вега встал, накинул висящий на спинке стула плащ.
— Кажется, когда я в прошлый раз видел этот плащ, он грозился развалиться на сотню маленьких плащиков, — хихикнул Рагдар, допивая эль. — Ты вообще куда собрался в ночь?
— Это новый плащ, балда. К девкам я собрался, — буркнул тот.
— Врешь ведь. Единственному, можно сказать, другу, нагло брешешь прямо в лицо, — варвар с сожалением заглянул в свою кружку, пару секунд печально созерцал ее дно, и потянулся к кружке Веги.
— Оставь в покое мой эль, — даргел опустил на лицо капюшон.
— Ага, то есть факт своего беззастенчивого вранья ты не отрицаешь! И все же, куда ты собрался в такую погоду среди ночи?
— Еще вечер. Я вернусь часа через три, — он вышел из гостиной.
Задержавшись на лестнице, Вега вытащил из кармана полученное час назад письмо. Вернее, подброшенное — войдя в комнату, он обнаружил его на своем столе. Узкий конверт из плотной бумаги. На черном сургуче явственно отпечаталась руническая «XIII». В конверте находился сложенный вдвое лист пергамента, на котором ровным почерком была выведена всего одна строка:
«За час до полуночи приходите к мосту Башен. Вас будет ждать карета».
Сложно было найти в ночном Мидиграде место более зловещее и мрачное, чем Мост Башен. Его забытый уже архитектор, безусловно, обладал больным воображением, а о чем он думал, когда рисовал проект, страшно было даже представить.
Высокие и широкие перила моста украшали четыре высоких, причудливо изогнутых башни, украшенных фресками и лепниной. Скульптурные изображения неведомых чудовищ говорили о богатейшей, хоть и извращенной фантазии их автора, а оскалы четырех драконов, обвившихся вокруг башен, приводили в трепет даже самых смелых горожан. Недаром Мост Башен в народе именовали не иначе, как «Мост Кошмаров».
Подойдя к этому сооружению и разглядев его в мертвенном свете полной луны, выглядывающей меж тяжелых свинцовых туч, Вега вздрогнул. В его жизни было немало страха и ужаса, но он даже предположить не мог, что его способно испугать простое архитектурное сооружение, пусть даже гениально жуткое.
Сорвавшийся с цепи ветер бушевал, трепал плащ за спиной, пытался отбросить даргела к ограде. Вега положил руку на хвост дракона, тем самым давая себе дополнительную точку опоры. Он прекрасно понимал, что находится не в лучшей форме. Рана, полученная от Темной, пришлась чуть в стороне от того места, куда пару веков назад вогнал свой клинок другой противник, и болела немилосердно. Каждое слово давалось даргелу через боль, дыхание было хриплым, и он понимал, что в схватке с тем же Рагдаром почти наверняка проиграет.