Процент соответствия
Шрифт:
– А если б заподозрили, разразился бы грандиозный скандал. Кулы на кордоне две трети времени предоставлены сами себе.
– Да, был бы грандиозный скандал.
– Что же мне теперь делать?
– А ты не понял? На бойню вести.
Атран словно в Темноту внезапно попал. Кожу обожгло холодом.
– Почему на бойню? Зачем на бойню? Она же не сделала ничего плохого!
Лотвич резко остановился перед ним, взглянул прямо в глаза и проговорил тихо-тихо:
– Нашей планете не нужны новые разумные виды. Нас и так слишком много! Тем более, полуразумные дикари-хищники, которые вчетверо превосходят нас размерами. Подумай сам, почему. Ты же широкомыслящий!
– Но
– Да! Пока они под контролем, они животные. Да! их мозг недостаточно развит по сравнению с нашим. У них нет языка. Но главное не в этом! Главное – они не сливаются. Мы не наделили их присосками. После твоего ухода Бала несколько раз пыталась слиться с моим кулом. Будь у них присоски, ей удалось бы слияние. А так мой кул воспринял это как оригинальное заигрывание. Иначе его тоже пришлось бы отправить на бойню. Но страшно не это. Страшно, что Бала может обучить слиянию молодь! Она больше не зверь. Она – предразумная, прошедшая частичную инициацию разума. И это с ней сделал ты! Всего за месяц!
– Но я... У нее есть хозяйка...
– Хозяйка, хозяйка... Сбросила Бала хозяйку... Ты хочешь, чтоб Бала ее сожрала?! – неожиданно закричал Лотвич. – Мало тебе алмара?!
– Ничего я не хочу.
– Тогда едем со мной. Немедленно! Кул ждет.
– Я должен предупредить начальство.
Как он радовался бы в прошлой жизни. Командир отряда охотников на глазах Ардины просил профессора отпустить Атрана для выполнения ответственной работы. Просьба эта звучала как приказ.
Как радовался бы раньше... А сейчас, рядом с Лотвичем, он играл желваками, плотно поджав жаберные щели и старался не встретиться взглядом с Ардиной.
Городская публика изумленными взглядами провожала кула, несущего двух охотников. Двигались стремительно, широкими виражами обгоняя транспортных шалотов. Лотвич пылал злостью и нетерпением, кул рвался на кордон охранять икринки. Безобразные, огромные, до шести сантиметров в длину, вытянутые мешочки с нитями на концах, которые даже икрой назвать язык не поворачивается. Но в образах кула эти мешочки были милыми, нежными и трогательно беззащитными.
– Умбрия возьмет себе малька из помета кулы Урены, – сухо прокомментировал Лотвич. – Еще четырех мальков возьмут на другие кордоны для обновления породы. Этот помет давно ждали.
Кул мчался вперед, оставляя за хвостом километр за километром. Мускулистое теплое тело, не зная усталости, извивалось под Атраном плавно и мощно. Охотник молчал. Юноша прикрыл глаза и пытался вспомнить, как вел бы себя в той жизни. Нет, с поступками все ясно. Но настроение, эмоции... Представить не удалось. Дверь прошлого закрылась плотно и навсегда. Попытался представить на своем месте застрявшего неизвестно где Алима. Вот он красиво, с разворотом, садится на верхнее пятно Балы, вот залихватски причмокивает губами, посылая ее вперед... Но дальше дело не шло. Пусть его... Тогда Ардина... Как живая предстала она перед его мысленным взором. Двигается по периметру грота, погоняя краба-носильщика и распределяя между инкубаторами, инструментами и консерваторами кусочки пищи. Методично, аккуратно и равнодушно выполняет привычную работу. Профессор сказал, что она прошла уже два цикла омоложения. Какие мелочи! Женщине столько лет, на сколько она выглядит! А через три сотни лет разница в возрасте станет непринципиальна.
Атран представил, как она поворачивает к нему лицо, а лоб ее покрыт возбуждающе-прекрасными жемчужными бугорками. И эти бугорки говорят, что она – его женщина. Может, не на всю жизнь, но ближайшие два-три месяца она – его. Послушная и ласковая.
Холодный, упругий поток раздувал жабры. Атран вздрогнул и проснулся. Вечерело. Кул все также ровно и мощно двигался вперед. Но контакта с ним не ощущалось. Видимо, расслабив присоску, Атран сполз под давлением потока к хвосту.
Это даже хорошо, – подумал юноша. – Эротические сны – они не то, чем следует делиться с окружающими.
– Где мы?
– Только что прошли Размыв. Через пару часов будем на месте.
И замолчал.
Неведомо как, но Бала почуяла их задолго до прибытия. И бросилась навстречу, радостная как малек. Задремавшего на верхнем нервном пятне рулевого просто снесло потоком под удар хвоста. И он, оглушенный, долго вертелся на месте, ничего не понимая. А Бала налетела на Атрана, радостно ткнулась рылом (отчего тот слетел с кула и перевернулся вверх брюхом), описала стремительный круг, взбрыкивая и извиваясь словно молодой шалот. Потерлась шершавым боком и замерла, подставляя верхнее пятно. Атран спешно присосался. Он был изрядно напуган, а на пятне – самое безопасное место.
– «Я нашла! Я нашла, я нашла янашлаянашла!» – ударил в сознание поток образов чистой, детской радости. Атран успокоился, открыл душу и дал хищнице порезвиться – спустить энергию.
И уже через секунду пожалел об этом. Потому что кула свечкой пошла вверх, пробила поверхность и вылетела из среды. А поднявшись на высоту своего роста, тяжело рухнула обратно.
– «Я рада, я рада, я радаярадаярада!»
– Полегче, милая!
Болел ободранный бок, о который кула ласково потерлась накануне, и это мешало сосредоточиться.
...Она на самом деле неуправляема. Стабильно подчиняется только мне. Значит, на бойню. Так правильно. Это разумно. Поступать нужно разумно.
В чем же дело? Почему не исчезает перед внутренним взором клюв алмара и широко раскрытые глаза перекушенной пополам Мбалы? И ощущение, что забыл какую-то очень важную деталь.
Кула смущенно притихла, не желая беспокоить хозяина. Мысли были слишком сложны для нее, но образ уловила.
– «Мбала была хорошая», – попыталась она утешить хозяина.
– Не волнуйся, малышка, будет совсем не больно. Ты просто уснешь.
– Она не будет волноваться, если не будешь ты, – резко произнес Лотвич.
– Далеко еще?
– До бойни? Не больше десяти минут.
Помолчали. Внезапно Лотвич остановил своего кула.
– Дальше двигай без меня. Моему кулу незачем это видеть.
Скоро все кончится, – думал юноша. – Скоро обо всем этом можно будет забыть. Еще полчаса, потом два дня на рейсовом шалоте – и родной хом. Ардина, чудо-инструменты, операции профессора, спокойная жизнь... И новое чувство – боль утраты. Бала опустится на ковер зеленых с синевой водорослей, тысячи стрекательных клеток впрыснут снотворное – и останется только подождать, пока она уснет. Остальное сделают рабочие. Мне нужно только положить ее на ковер.