Процент соответствия
Шрифт:
– Стоп! А теперь повторите медленно, понятно и два раза. Вы сделали свистов такими, что они думают не так, как мы.
– Ну... да, наверно, так.
– Алим что-то внушал нам про альтернативную логику, но я ничего не поняла. А как служба контроля рождаемости? Не возражает?
– Пока – нет. Что будет дальше – не знаю. Свисты ведь уникальное, экспериментальное поколение. Прямых потомков у них не будет. – Разговор Атрану нравился все меньше и меньше.
– Да не волнуйтесь вы так, – улыбнулась Иранья. – Работа целителя... Как вы там выразились про нечеткие, ускользающие образы? В общем, я тоже разблокирована.
– ...Нет,
Фалин с сожалением отпустил пойманную рыбу и задумался.
– Свистуны подойдут?
– Кто это?
– Мои двоюродные предки. Академик Алтус отлаживал на них сонар. Пятно имеют.
Свистуны по-прежнему обитали в окрестностях лаборатории Алтуса. Слегка одичали, но не забыли, как их здесь подкармливали. Фалин отловил самого крупного, спокойного и ленивого. Образец еще помнил многочисленные опыты и знал, что позднее его ожидает вкусная подкормка. Обеспокоился только когда Иранья направилась в грот корректора фенотипа. Но целительница перехватила двигательные центры, успокоила нежными мыслеобразами, и он затих.
Через неделю ученые и целители с интересом изучали результат первого опыта. Чтоб оценить все преимущества и недостатки «светофильтров», поднялись к самой поверхности. Откуда-то появились свисты-пограничники на боевых кулах и заявили Алтусу, что группа нуждается в охране. Впрочем, тут же отпустили кулов порезвиться и смешались с косяком лаборантов.
– Темный пигмент неравномерно лег, – заметил Алтус.
– Да, это надо подработать, – согласилась Иранья.
– Пигмента вообще больше надо. Веко мало света поглощает.
– Не все так однозначно, коллега. У свистунов веки тонкие, у разумных будут втрое толще. При той же плотности пигмента световой поток будет поглощаться на порядок сильнее.
Тут, во время очередной передачи, образец вырвался, шмыгнул между Атраном и Фалином, увернулся от Алтуса, проскользнул мимо рук-ков лаборантов и бросился наутек.
– Держите его! – завопили целительницы-инфорочки.
– Глушите его! – подхватил Фалин и возглавил погоню. Вскоре свисты вырвались вперед. Ученые поотстали. Их образ жизни не способствует поддержанию хорошей физической формы. Ошалевший образец метался то вправо, то влево. Но Елобоч сумел оглушить его мощным импульсом ультразвука. Тут же подлетел кул, клацнули челюсти – и от образца осталась половинка... Довольный кул заюлил перед своим хозяином.
– Эффектно! – прокомментировал Атран. Взял за хвостик двумя пальцами останки образца, зачем-то понюхал и отдал кулу. Похлопал хищника по шершавому боку, почесал за жабрами. – Что ж, мы неплохо размялись. Пора возвращаться в институт.
Яркие события в жизни института – редкость. Повседневность – это трудовые будни. Иранья отрабатывала методику на образцах. Инфорочки две недели не вылезали из информатория института. Выполняли заказ библиотекарей, обменивались материалами. На третью присоединились к целительницам, которые всем желающим выращивали вторые веки для зрения Суши. К чему сотрудникам института Темноты сухопутное зрение – не спрашивали. Помнили наказ Ардины – сделать как можно больше операций и обучить всех местных целителей. Зачем это нужно, хитрая интриганка обещала объяснить по возвращении. Иранья догадывалась –
Наступил день, когда в инструмент легла Анта. Все знали, что операция продлится не меньше недели. И все равно каждый день у входа в грот прогуливались, якобы случайно, несколько любопытных. Периодически из грота появлялся Фалин и сообщал, что все идет как надо.
На десятый день из грота появилась Анта. Выглядела она осунувшейся и растерянной. За ней выплыла усталая Иранья.
– Отдохни, приди в себя, покушай, а завтра будем учиться работать веками, – сказала целительница. Но потом смягчилась. Урок длился недолго. Уже через полчаса Анта научилась различать верхние, непрозрачные веки и «светофильтры». И умчалась, даже не попрощавшись, разыскивать мужа.
– Я хочу увидеть небо! – донесся издалека ее радостный крик. – Говорят, оно голубое! Я хочу увидеть небо!!!
– Устала я что-то, – зевнула Иранья. – Фалин, мальчик мой, завтра выходной устроим. И послезавтра. Чувствует мое сердце, все равно работать не дадут.
– ...Ну миленький! Ну хорошенький! Ну пожалуйста! – Три испытательницы вились вокруг Атрана и лепетали давно забытые слова из лексикона молоди, не прошедшей вторую инициацию. Для нормального разумного эти слова были бы полным бредом. Но Атран их понимал.
– Вы же знаете, вы медики по образованию. Две-три недели после операции на стабилизацию фенотипа. Месяц на контрольное тестирование. И только после этого будет дано разрешение на проведение подобных операций.
– Это – для обывателей. Но мы-то испытатели. Нам не нужно ждать два месяца. Тебе на нас надо статистику набирать.
Анта забилась в дальний уголок и в спор не вмешивалась. Сердце ее разрывалось. И подружек жалко, и Атран прав. Нельзя так часто нарушать все инструкции подряд. Когда-нибудь это аукнется.
Спор погасила Иранья.
– Тихо, молодь! Нечего шуметь раньше времени. Посмотрите на меня. У меня кишки к хребту прилипли.
Все дружно посмотрели на целительницу.
– Две недели я буду отдыхать и жирок набирать. Или вы думаете, я благими помыслами питаюсь? Отдохну – тогда поговорим.
Испытательницы смирились с судьбой. Упрек был справедливый, о целительнице они не подумали. А через неделю хитрый Атран лег на операцию по выращиванию вторых век. Думал, раз его нет, никто не разрешит девушкам лечь на операцию. Наивный... Формально Иранья ему не подчинялась. И молодежь ее уговорила. В общем, когда Атран вышел из инструмента, Арлина уже третьи сутки лежала в инструменте.
– Алтус, вы-то куда смотрели?
– Понимаете, коллега, в чем-то девушки правы. Они испытательницы. Я посчитал себя не вправе гасить их энтузиазм. В конце концов, жизни это не угрожает...
– Мы видели небо! Оно голубое! Мы даже выпрыгивали из среды – ликовали Анта с Арлиной, вернувшись с поверхности. – Там очень подвижная среда. Она болтается туда-сюда. Даже голова кружится.
– Там волнение, – объяснил Фалин, тоже получивший вторые веки. Правда, не светофильтры, а с оптикой. Зрение суши. – А небо бывает голубым, бывает белым. Это днем. Ночью оно всегда черное.