Процент соответствия
Шрифт:
– Но ты же понимаешь, что это всего-навсего очередное поколение испытателей.
– Я понимаю. Но я понимаю также то, что Мировой Совет получит доклад от тебя. Если в докладе будет звучать: «Первое поколение землепроходцев» – они поверят. Поверят также, что в первом поколении нашлось некоторое количество недостатков. Которые надо устранить во втором. В конце концов, чем испытатели отличаются от нового вида?
– У испытателей потомства нет.
– Дорогой мой, о судьбе икры землепроходцев вспомним через двадцать лет. Еще проблемы есть?
– Страшное
– Ты сам сказал, времени нет. Значит, придется все делать за один раз. Тут не мне тебя учить. Запомни главное. Любой факт можно подать как недостаток, и как победу. Ты говоришь, плохо, что много изменений в геноме, а я говорю: «Высочайший профессионализм и точнейший расчет генетиков Юго-Востока позволяют учитывать огромное количество факторов и сократить доводку проекта с трех-четырех до одного-двух поколений.»
– А если неудача?
– Тогда тебя съедят, – серьезно ответила жена.
Это была грандиозная и изматывающая работа. Десятки часов споров и согласований по иерархии доминантных признаков, пределам пластичности фенотипа, коррекции рефлексивной моторики и прочая, и прочая, и прочая...
Невиданной сложности операция по модификации генома потребовала разработки новых методик и даже новых инструментов! Во-первых, ни один генный хирург не мог провести всю ее за один раз. Невозможно напряженно работать целый месяц, не отключаясь от инструмента. Да и не может один специалист знать все до тонкостей – и кожу, и дыхательный пузырь, и защиту контактного пятна, и программирование рефлексов. Была разработана методика консервации промежуточных результатов для отдыха или – невиданное дело – смены хирурга. И все равно, операция оказалась слишком сложна. Алим ввел должность асистента-секретаря хирурга. Разумеется, секретарем работал инфор. Он держал в памяти план всей операции, подсказывал хирургу очередное действие и, в силу способностей, контролировал результат.
Первая операция длилась два месяца. Алим долго придирчиво изучал икринку, потом, ко всеобщему изумлению, уничтожил ее. А всем объявил, что тренировка прошла успешно. Следующий образец пойдет в инкубатор.
– Ты зачем икринку съел? – набросился на него Корпен, когда они остались вдвоем. Алим опустил прозрачные веки, потом обычные, помассировал усталые глаза пальцами.
– Знаешь, Иранья рассказывала, когда Светлячок опускает на глаза светофильтры, абсолютно не понять, куда она смотрит. Такое впечатление, будто она в раковину прячется. Вся мимика лица то ли теряется, то ли становится иной, чуждой.
– Ты мне жабры не заговаривай.
– Мы упустили важную деталь. Очень важную. Да и инструменты надо переделать. – Алим заглянул в рум секретарши и позвал: – Инога, пригласи ко мне Иранью, будь добра.
– Срочно?
– Нет-нет. Но сегодня.
– Ты специально ее отослал? – удивился Корпен.
– Нет, от нее у меня тайн нет. Мы забыли, что на суше тоже
– Прижимаются друг к другу головами и говорят.
– Ну да... Вчера Илька рассказал, что молодь новые фокусы придумала. Не обязательно касаться головами. Можно протянуть и прижать руку. Тоже слышно, но очень тихо. А самый новый финт – пошире открыть рот. И тому, кто слушает, и тому, кто говорит. Если встать друг против друга, слышно с метра. Какой вывод?
– Звук передается через рук-ки и почву?
– Нет, прямо через воздушную среду. Надо доработать голосовой аппарат для воздушной среды. Да и слуховой тоже.
Вернулась Инога. За ней, зевая, вплыла сонная, сердитая Иранья. И, конечно, появился Илька. У этого просто нюх был на все интересное.
– Ты после операции отсыпалась? – огорчился Алим.
– Поспишь с вами... Разбудил – так выкладывай.
– Надо инструмент доработать. Генный хирург. Ты с ним не работала, но по сути, он ничем от корректора фенотипа не отличается.
– Такой же ленивый? И что с ним сделать?
– Второе контактное пятно.
Иранья, которая в этот момент зевала, поперхнулась и выпучила глаза.
– Операции пойдут долгие. Надо, чтоб хирурги могли меняться на ходу, – объяснил Алим. – А для этого нужно два пятна. Сможешь?
– Ну и придумщик ты! Слов нет.
– Шалапут! – подсказал Илька. Алим выпростал рук-ку, положил на затылок Ильки и толкнул вниз. Илька ушел в глубину, крутанул сальто и вновь занял место рядом с целительницей. Только чуть подальше. Чтоб Алим не дотянулся.
– Так справишься?
– Не знаю, – пожевала губами Иранья. – Никто такого не делал. Не могу же я загнать инструмент в инструмент. Они съедят друг друга!
– Кулы с перепуга скушали друг друга! – влез Илька.
– Кыш! Иранья, попробуй! Кроме тебя никто не справится.
– Убан справится! Ну ладно, попробую... Если тебе инструмента не жалко.
– Вот и хорошо! Я закажу отделу инструментального обеспечения новые инструменты. Генетически модифицированные. Но ты же знаешь, они десять лет растут. А нам нужен хоть один, но сейчас.
Атран, усталый, но довольный возвращался домой из детского садка. Повелители глубин росли быстро и дружно. Гонялись друг за другом, пищали, свистели, но главное – пользовались и сонаром, и жекторами, и веками-светофильтрами.
Рядом скользила Анта. То обгоняла, то отставала и журчала без умолку. Атран любовался ее новым профилем с крутым лбом, слушал вполуха, в нужные моменты удивлялся или скептически хмыкал. Большего от него не требовалось.
– К архивариусам с Юга знакомая заехала. Ей ее знакомая для меня письмо передала. Тоже через третью голову, но не в этом суть. Главное, письмо от целительницы, которая у нас была. Она рассказывает, что у них на полигоне делается.
Уловив слово «полигон», Атран прислушался.