Продавцы мечтаний
Шрифт:
За этими кварталами была широкая дорога, отделяющая их от парка, а за парком, судя по виднеющимся шпилям и башенкам, располагались богатые районы. Фим не пошёл напрямик через парк, а свернул на дорогу. Вскоре я понял причину: на каждой аллейке стояли таблички, на которых изображались перечёркнутые ошейники. Судя по тому, что некоторые из прогуливающихся господ вели на поводках собак, то ошейник относился к домашним животным иного вида.
Огибать парк пришлось чертовски долго. Нас чуть не задавил жутковатого вида автомобиль, обдав чёрным угольным дымом. За рулём сидел пьяный молодой парень,
– Дома выпьешь чего-нибудь, - сказал Фим, закуривая.
– Нелва - добрая хозяйка, если будешь стараться, конечно.
– Я просто хочу понюхать хоть что-то кроме дерьма, - покачал я головой.
– И понюхаешь, и выпьешь... Пошли.
– А папиросу можно?
– Конечно.
Фим протянул мне папиросу и спички. На этот раз он старался не морщить нос. Впрочем, ему не слишком-то удалось.
Мы обогнули парк и зашагали по богатому району. От главной улицы отходили множество мелких дорожек, ведущих к огороженным поместьям. Район пересекала небольшая речка, и я с трудом удержался, чтобы не спрыгнуть в неё с моста. Если бы не перспектива обещанной ванны, я бы так и сделал. Жандармов здесь ходило множество. Город вообще был ими заполнен, да и может ли быть по-другому в работорговческом городе? Так что бежать смысла не было никакого - одинокого грязного мужика поймали бы в миг. Да я и не собирался убегать - ванна, бритва и чистая одежда отбивали всякое желание. Ну а потом будет видно.
Едва мы пересекли речку, Фим свернул к одному из поместий. Здесь дома были ещё богаче и больше. Так что трёхэтажный особняк Нелвы с садом и беседкой выглядел вполне себе скромненько.
Встретил меня мрачный тип лет пятидесяти и три ведра еле тёплой воды.
– Облейся и в баню, - сухо сказал цирюльник.
– Фим, ты свободен.
– Я помогу, - пожал плечами мой сопровождающий.
– Тебя вызывала Нелва, хочет, чтобы ты подобрал ему кое-какую одежду на первое время.
Фим пожал плечами и ушёл, а я принялся поливаться водой, стараясь смыть с себя как можно больше грязи. Вышло не очень хорошо, учитывая, что раздеваться мне не разрешили. Старик угрюмо наблюдал за чёрными потоками воды, уходящей в зеленеющую траву.
– Да, парень, - буркнул он, не уточняя.
Когда вода приобрела скорее коричневый, чем чёрный оттенок, старик повёл меня в баню. Здесь было достаточно жарко, видимо, баню начали готовить ещё до того, как меня купили. Нелва не собиралась уходить с рынка без покупки, а значит, мне чертовски повезло. Я подумал о том, что до сих пор мог сидеть на цепи и содрогнулся.
– Одежду в печку.
Я разделся и сунул свои лохмотья в печь, а сам, повинуясь команде старика, который уже вооружился ножницами, уселся на скамью. Мои лохмотья шипели и потрескивали, и я представлял, как от жара лопаются и горят вши. Их я ненавидел, наверное, даже сильнее, чем работорговцев.
Цирюльник тем временем потыкал ножницами в колтун на моей голове, потом в бороду и, покачав головой, буркнул:
–
– Не охота ковыряться во вшах?
– хмыкнул я.
– А кому охота? Давай, мойся, воду не жалей. Потом, как побрею, ещё раз помоешься.
Когда цирюльник вышел, я дал волю чувствам. То есть откровенно разрыдался, поливая на себя горячей водой и нюхая мыльную пену. Впрочем, возможно, это мыло ело мои глаза.
Я ещё мылся, когда пришёл старик. Он выудил меня из железного бака с горячей водой, в котором я сидел, и принялся стричь мне бороду и волосы. Когда на моей голове практически ничего не осталось, он взялся за опасную бритву. Я сидел, наблюдая в зеркало, как моя голова превращается в бильярдный шар, и отдирал размокшую язву на ноге. Было больно, текла кровь, но я всё равно продолжал счищать коросту, с удовольствием наблюдая, как в ней едва шевелятся паразиты.
– Когда подсохнет, забинтуем и продезинфицируем, - буркнул цирюльник.
– Готово.
– Он шлёпнул меня по лысине.
– Умеешь пользоваться?
Я уставился на протянутую бритву и покачал головой.
– Эх... Где-то у меня...
– что-то бормоча что-то себе под нос, старик вышел в предбанник. Вернулся он через пять минут, держа в руках безопасную бритву.
– Вот. Она туповатая, но пах и подмышки я тебе брить не буду.
– Спасибо.
– Мойся и брейся быстрее. В предбаннике одежда, а девчонки уже почти приготовили ужин.
– Хорошо.
Но я всё равно не торопился. Но, несмотря на все усилия, так и не избавился от запаха целиком. Впрочем, мне могло казаться - когда месяцами нюхаешь немытые тела, всё начинает вонять.
Наконец, голый как младенец, я вышел из бани. Одевшись в коротковатые штаны и рубаху, я вышел на улицу. Чистый воздух перехватил дыхание. Я стоял и дышал, чувствуя, как прохладный вечерний ветерок бродит под свободной одеждой. Впрочем, дело было не только в чистом воздухе и ветерке - я просто не знал, куда мне идти.
Выручил меня Фим, вышедший из чёрного хода с тремя собакам на поводке. Он махнул мне рукой, и я зашагал к нему. Собаки при моём приближении глухо рычали, от чего мне было немного не по себе. Но после того как Фим сказал "Свой" и дал меня обнюхать каждой, рычание прекратилось, а один волкодав даже подставил свою лохматую башку, чтобы я её почесал. Что я и сделал. Собак я люблю. Только не тех, что бегали около нашей колонны.
– Заходи, - буркнул Фим, протягивая мне папиросу со спичками.
– Все уже собрались. Жрать-то хочешь?
– А ты как думаешь?
– хмыкнул я, затягиваясь.
– Там ветчина и сыр, но сильно не налегай - фаршированная репа почти готова. А, тебя же ещё Старик должен перебинтовать...
– Успеет, - пробормотал я, едва не захлёбываясь слюной.
– Нет, сначала надо к Старику. Иди. Вторая дверь налево. А там Старик покажет.
– Старик - это цирюльник?
– Да. Он же дворецкий, он же эконом... Только зови его Гин.
– Хорошо.
Я сунул папиросу в предложенную Фимом пепельницу и вошёл в коридор. В указанной комнате меня ждал Гин - видимо, Нелва не очень-то любила длинные имена - с полоской марли и мазью настолько вонючей, что я почуял её ещё в дверях.