Продавец льда грядёт

О'Нил Юджин

Неужто это принц Вилли! (Потом доброжелательно.) Бедный мальчик, ты плохо выглядишь. Прими пару стаканчиков.

Вилли (напряжённо). Нет, спасибо. Не сейчас. Я просыхаю.

Он присаживается справа от Ларри.

Кора (в изумлении). Ну ты подумай! Он всерьёз!

Вилли (доверительно наклоняется к Ларри, тихим дрожащим голосом). Я был словно в аду в этой проклятой комнате, Ларри! Что только мне там не чудилось! (Он вздрагивает.) Думал, сойду с ума. (С жалкой хвастливой гордостью.)

Но сейчас я это поборол. К завтрашнему утру я полностью завяжу. Первым делом я получу назад мою одежду. Хикки одалживает мне деньги. Я собираюсь сделать то, о чём всегда говорил — пойти к окружному прокурору. Он был хорошим другом папаши. Тогда он был всего лишь заместителем. Он брал взятки, но мой старик ни разу его не выдал. Так что он, безусловно, у меня в долгу. И он знает, что я действительно был блестящим студентом на юридическом. (Ободряя себя.) О, я знаю, что я смогу справиться, теперь, когда я завязываю. (Тронут.) Я многим обязан Хикки. Он заставил меня увидеть себя — увидеть, что я за идиот — это было нелегко, но… (С ожесточением.) Это не то, что он говорит. Это то, что ты за этим чувствуешь, то, на что он намекает… Можно подумать, всё, что я на самом деле хотел сделать с моей жизнью — это сидеть здесь и оставаться пьяным. (С ненавистью.) Я ему покажу!

Ларри (пряча жалость за сардоническим тоном). Если хочешь моего совета, приставь ближайшую бутылку ко рту и пей до тех пор, пока Хикки не станет тебе абсолютно безразличен!

Вилли (жадно смотрит на бутылку, на какой-то миг испытывая искушение; затем с горечью). Прекрасный совет! А я думал, ты мне друг!

Он обиженно смотрит на Ларри, поднимается и пересаживается на стул позади левого конца стола, и сидит там, дрожа, в подавленном состоянии, опустив подбородок на грудь.

Джо (к Коре). Нет, вот так. (Он отбивает такт пальцем и негромко напевает.) «Она — солнечный свет райской аллеи». (Она играет.) Так лучше. Попробуй ещё раз.

Она снова начинает играть припев. Дон Пэррит входит из коридора. У него на лице испуг. Прокрадывается тайком, как если бы от кого-то прятался. Испытывает облегчение, когда видит Ларри. Он подходит и незаметно усаживается на стул справа от него. Ларри делает вид, что не замечает его появления, но бессознательно с отвращением ёжится. Пэррит наклоняется к нему и говорит заискивающим доверительным тоном.

Пэррит. Господи, как я рад, что ты здесь, Ларри. Этот проклятый Хикки постучал в мою дверь. Я открыл, потому что я подумал, что это из ты, и он ворвался и заставил меня спуститься вниз. Не знаю, зачем. Мне не место на этом дне рождения. Я здесь никого не знаю и не хочу, чтобы меня в это дело впутывали. Всё, для чего я сюда пришёл, это чтобы найти тебя.

Ларри (напряжённо). Я тебя предупредил…

Пэррит (продолжает, как если бы он не слышал). Слушай, ты что ли не можешь заставить Хикки не лезть не в своё дело? Не нравится мне этот тип, Ларри. Можно подумать, у него на меня что-то есть. Да только что, он хлопает меня по плечу, как будто он мне сочувствует, и говорит. «Я знаю, каково это, сынок, но от себя не убежишь, даже здесь, на дне моря. Ты должен посмотреть правде в лицо и сделать то, что нужно сделать, для твоего собственного душевного покоя и для счастья всех заинтересованных сторон». Что он этим хотел сказать, Ларри?

Ларри. Откуда я знаю?

Пэррит. Потом он ухмыляется и говорит: «Не беспокойся, Ларри многое про себя понимает. Думаю, в конечном счёте, ты можешь рассчитывать на его помощь. Ему придётся выбирать между жизнью и смертью, и он никогда не решится умереть, пока в нём остаётся хоть один вздох!» И смеётся, как будто бы он оставил тебя в дураках.

Он останавливается. Ларри сидит неподвижно и смотрит вперёд. Пэррит спрашивает с неожиданной насмешкой в голосе.

Что ты на это скажешь, Ларри?

Ларри. Мне нечего сказать. Разве что ты ещё глупее его, раз его слушаешь.

Пэррит (с презрительной усмешкой). Разве? Он совсем не дурак в том, что касается тебя. Он тебя раскусил, это уж точно!

Лицо Ларри вытягивается, но он сохраняет молчание. Тон Пэррита меняется на виноватый и умоляющий.

Это не то, что я имел в виду. Ты просто ведёшь себя, как будто ты на меня разозлился, и меня это задевает. Ты знаешь, что больше всего я хочу быть твоим другом, Ларри. У меня не осталось ни единого друга на свете. Я надеялся, что ты… (С горечью.) И тебе бы это ничего не стоило. Ты должен, ради матери. Она правда тебя любила. Ты ведь тоже её любил?

Ларри (напряжённо). Оставь мёртвых в покое.

Пэррит. Наверное, поскольку я был ребёнком, ты не подозревал, что я о вас знаю. А я знал. Я всегда знал, с тех пор как я себя помню, всех мужиков, которые у неё были, хотя она всё время пыталась это от меня скрыть. Довольно глупо это было для свободной женщины, стыдиться того, что она свободная.

Ларри. Заткни свой поганый рот!

Пэррит (виновато, но со странным оттенком удовлетворения). Да, я знаю, мне не следует сейчас так говорить. Я всё время забываю, что она больше не свободна. (Он делает паузу.) Ты знаешь, Ларри, что изо всех из них ты больше всех для неё значил? Любой другой, кто ушёл бы из Движения, был бы для неё мёртв, но тебя она позабыть не смогла. Она всегда находила для тебя оправдание. Я часто пытался задеть её насчёт тебя. Я говорил: «Ларри умный, и всё равно он думает, что Движение — это всего лишь сумасшедшая бредовая идея». Она говорила, что ты так думаешь, потому что ты пьёшь. Она делала вид, что верит, что ты бросишь пить и вернёшься в Движение — завтра! Она, бывало, говорила: «Ларри не может убить в себе веру, которой он посвятил жизнь, иначе он убьёт себя». (Он глумливо ухмыляется.) Как, Ларри? Она была права?

Ларри молчит. Он упрямо продолжает.

Думаю, она на самом деле имела в виду, что ты вернёшься к ней. Она всегда думала, что Движение и она это одно и то же. Но я уверен, что она тебя действительно любила, Ларри. Насколько она могла любить кого-нибудь, кроме себя. Но несмотря на это, она не была тебе верна, правда? Вот почему ты, в конце концов, её бросил, правда? Я помню вашу последнюю ссору. Я всё слышал. Я был на твоей стороне, несмотря на то, что она моя мать, потому что ты мне очень нравился; ты был так добр ко мне — как отец. Я помню, как она несла свою обычную радикальную чушь о том, как ты всё ещё раб буржуазной морали и ревности, и считаешь, что женщина, которую ты любишь, является твоей личной собственностью. Я помню, как ты разозлился и сказал ей: «Мне просто не нравится жить со шлюхой, если это то, что ты имеешь в виду!»

Ларри (взрывается). Ты лжёшь! Я никогда её так не называл!

Пэррит (продолжает, как если бы Ларри ничего не сказал). Я думаю, именно потому, что ты первый её бросил, она тебя всё ещё уважает. Ты единственный её в этом опередил. Другие ей надоедали раньше, чем она им. Я думаю, она и изначально-то их не любила. Ей просто надо было продолжать иметь любовников, чтобы доказать себе, насколько она свободна. (Он делает паузу; затем с отвращением.) Из-за этого дом был для меня паршивым местом. Я чувствовал то же, что и ты. У меня бывало такое чувство, как будто я живу в публичном доме — только хуже, потому что ей не надо было зарабатывать этим на жизнь…

Ларри. Ты выродок! Она твоя мать! Нет у тебя что ли стыда?

Пэррит (ожесточенно). Нету! Она меня так воспитала, что для меня уважение к семье — просто буржуазный предрассудок тех, кто владеет собственностью. Чего я должен стыдиться?

Ларри (делая движение подняться). Ну, с меня хватит!

Пэррит (хватает его за руку, умоляюще). Нет! Не уходи! Пожалуйста! Я больше её не упомяну, обещаю!