Продавец таблеток
Шрифт:
– Подумай над этим. – сказал мужчина, поднимая взгляд.
Алкоголь затуманил разум Тамары. Она нахмурилась, но ничего не ответила. Открыв дверь, она с трудом выбралась из машины. Слегка пошатываясь на высоких каблуках, она заковыляла к входу в мотель. Уже у дверей она остановилась и оглянулась на Антонио. Он не смотрел ей в след, полностью сосредоточившись на дороге перед собой, выруливал из парковки.
Даже на пьяную голову грустно было осознавать, что из прекрасной сказки приходится возвращаться в протухшую реальность.
Глава 6
Тамара неуверенно перетаптывалась с ноги на ногу. Она стояла лицом к белой пластиковой двери и не решалась открыть ее. В голове зарождалось сильное желание убраться отсюда подальше. Она знала, что ее ждет за этой дверью, знала, что будет чувствовать, какой дискомфорт будет испытывать. Ромашки, купленные у старушки за углом больницы, угрюмо опустили свои белоснежные головы.
Громко выдохнув и, на всякий случай, скрестив пальцы на руке, девушка все же толкнула дверь, так и застыв едва переступив порог. Вся больничная палата пахла болезнью. Жутко до мозга костей. Тамара сейчас сама выглядела, так, словно за ее спиной стоял некто в черном балахоне: бледная, с выступившими капельками пота на лбу и дрожащими руками. Тело, лежащее на койке, едва ли подходило под описание «живого». Серая кожа блестела от пота, а в некоторых местах виднелись огромные синяки от капельниц. Грудная клетка редко и едва видимо вздымалась в такт дыхания. Постоянно пищащий аппарат действовал на нервы еще сильнее. Это тело больше было похоже на распространенное изображение гуманоида. Внезапно существо открыло глаза и с явным усилием повернуло голову к Тамаре. В затуманенных глазах мелькнуло удивление.
Ступор наконец-то отпустил Тамару и она неуверенно подошла к койке.
– Привет, кошка драная. – тихо поздоровалась она.
Клеопатра выглядела еще хуже, чем в прошлый раз. Под глазами залегли большие черные круги, щеки впали. Не было привычных нарисованных бровей. Их вообще не было, так же как ресниц и волос. Губы были потрескавшиеся и с запекшейся кровью. От ехидного взгляда ничего не осталось. Остался только след мучений. Этот человек ощущал постоянную боль каждой клеточкой своего тела и ничего не мог с ней поделать.
Тощая рука вяло поднялась и стянула кислородную маску. Голос Клеопатры был скрипучим и таким же слабым.
– Хреново, да? – прохрипела она.
Тамара не нашла, что ответить. Она пыталась не пялится, но не могла отвести взгляд. Нечто неведомое рвало девушку изнутри.
Вот она стоит и смотрит на свою умирающую конкурентку. В некотором роде Тамара считала Клеопатру своим врагом. Но почему-то она не спешила облегченно вздыхать или радоваться. Наоборот, глаза начало пощипывать, а горло болезненно сдавило.
– Только не ломай тут… драму. – с явным трудом, словно каждое слово было иглой, сказала Клео.
– Не дождешься. – вяло отмахнулась Тамара, грузно усаживаясь на стул рядом с койкой.
– Что это за веник? На розы денег не хватило? Клиентов поубавилось? – съехидничала девушка, а потом судорожно закашлялась. Тамара слышала, как у нее в грудях устрашающе булькало. Мороз прошел по хребту, от чего она передернула плечами. Она глянула на унылые ромашки и положила их на тумбочку.
Тамара не знала, что говорить. Она пыталась, но все слова испарились из головы. Словно и вовсе никогда не умела
– Теперь можешь считать себя… полноправной хозяйкой… мотеля. – выдавила та и хмыкнула, после чего последовал еще один шквал кашля. Этот был хуже, Клео судорожно хватала ртом воздух, а потом тихо застонала.
– Вот дерьмо.
Снова повисла гнетущая тишина. Тамара бросала робкие взгляды на девушку, но она лежала с закрытыми глазами. Она даже на секунду испугалась, но периодические попискивание прибора ее успокоили.
Вдруг, холодная рука легла Тамаре на плечо. От неожиданности она вздрогнула.
– Я просила отключить меня…усыпить. Как подзаборную шавку. – девушка горько хихикнула, не открывая глаз.
– Сестра не дает. Сука… лучше сдохнуть, чем терпеть это.
Горло сжалось еще сильнее, становилось трудно дышать из-за душащих слез. Прибор стал пищать чаще. Тамара испуганно оглядывалась и не знала, что ей делать: то ли закричать от ужаса, то ли собраться и бежать за медсестрой.
Клеопатра открыла глаза и внимательно посмотрела на Тамару. Ее рука безвольно свисла с кровати.
– Дай Бог, что бы у тебя никогда… не возникло желание сдохнуть. – практически одними губами прошептала она. Прибор бился в истерике, а Клео захлебнулась безудержным кашлем. Одеяло окрасилось в красный цвет.
Кто-то грубо оттолкнул Тамару в сторону.
– Уходите отсюда! Врача! Срочно! – орала медсестра, подбегая к кашляющей девушке.
Тамара не стала ждать, пока ей еще раз скажут уйти и выбежала из палаты. Она бежала, не разбирая дороги из-за слез, которые слепили ее глаза. Ноги сами принесли ее в скверик. Рухнув на первую ближайшую скамейку под раскидистой ивой, Тамара разрыдалась. Она судорожно сглатывала ком в горле и размазывала по лицу соленые капли пополам с тушью. Здравая часть ее разума не понимала, почему это она тут развела сырость и вообще была шокирована такой реакцией. Но та, человечная часть души, которая еще не до конца сгнила, билась в истерике от горечи и непривычной боли.
Тамаре было жалко Клеопатру. Она впервые столкнулась с настолько сильными эмоциями и просто утопала в них. Это было кошмарно.
Проходящие мимо люди кидали на девушку удивленные взгляды, но никто не решился спросить, почему девушка так горько плачет в одиночестве. Наоборот, все прохожие старались убраться подальше, чтобы не нарушать свою гармонию ненужными переживаниями. Тамара закрыла лицо ладонями и тихо застонала от безысходности, которая наполняла ее до краев.
Словно гром, каждый раз в голове звучали слова Клео: «Дай Бог, что бы у тебя никогда не возникло желание сдохнуть».
Возможно, сейчас Клеопатра уже мертва, а может еще какая-то непонятная ниточка удерживает ее в этом мире. Но это не отменяет того, что она дала ценный совет Тамаре. Такой участи не пожелаешь даже врагу. Да будь Клео трижды сукой, она все равно не заслужила такой участи!
Внезапно, крупица ясности скользнула в голову к Тамаре. Она поняла истинную суть слов Клео…
Живи так, что бы умереть только от радости, а не от боли и одиночества.
Девушка поднялась со скамьи и, вытерев слезы, решительно зашагала к дороге.