Продажная история. Паленые мифы о России
Шрифт:
Мединский этого не знает, да и в численности российских крепостных путается. В первом издании его книги было указано, что их в России только 18 %, но автора в очередной раз уличили во вранье, и он поставил правильные 34 процента. Однако вранье о количестве рабов в США осталось на месте, хотя ни для кого не секрет, что в отделившихся от Вашингтона штатах проживало всего 9,1 миллиона человек, из которых черным цветом кожи обладали лишь около 3,7 миллиона. То есть чуть более 40 % населения, а не 60 %, как лжет Мединский.
Но, кроме рабовладельческих штатов, были еще и свободные от рабства северные, в которых проживало свыше 22 миллионов человек. Если посчитать долю рабов во всем населении США, получается около 12 % против 34 % крепостных в России. Так и надо считать. Если у Мединского вскочит 34 прыща по всему телу, а у другого министра от «Единой России» лишь двенадцать, но на седалище, то Владимир, несмотря на менее высокую концентрацию прыщей в данной части тела, будет считаться более прыщавым, чем
Врагу не сдается наш гордый «Варяг» — это воспетый героизм того времени. Не сдаваться может только тот, кто имеет силы и волю. Затопите в океане себя вместе со своей яхтой со словами на устах: «За Бога, Царя и Отечество». Попробуйте на себе. Гарантированы незабываемые ощущения.
До недавнего времени я считал, что крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» не погибли посреди океана, а были блокированы в корейском порту Чемульпо (ныне Инчхон) эскадрой японского контр-адмирала Уриу Сотокити. Обладай «Варяг» исправной машиной, он бы мог прорваться, но она постоянно барахлила, а у тихоходного «Корейца» и вовсе не было шансов. Русские корабли все же попытались прорваться, отважно вступив в бой с шестью крейсерами и восемью миноносцами противника. Но хроническое невезение продолжалось: один из первых японских снарядов вывел из строя дальномерную станцию № 1, из-за чего «Варяг» ни разу не попал во вражеские корабли. Зато японцы за час боя всадили в крейсер не менее 11 снарядов, нанесли ему серьезные повреждения и вынудили вернуться в Чемульпо. После этого русские моряки взорвали «Кореец», затопили в гавани «Варяг», съехали на берег и успешно вернулись в Россию.
Откуда же взялась байка об утонувшем посреди океана крейсере? Да просто единственное, что знает Мединский о бое у Чемульпо, — знаменитая песня «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», написанная на слова австрийского поэта Рудольфа Грейнца в переводе Евгении Студенской. Услышал:
Прощайте, товарищи! С Богом, ура! Кипящее море под нами! Не думали мы еще с вами вчера, Что нынче уснем под волнами! Не скажут ни камень, ни крест, где легли Во славу мы русского флага, Лишь волны морские прославят одни Геройскую гибель «Варяга»!…Ну и решил, что все действительно погибли.
Легендарный «штурм Бастилии» 14 июля 1789 года, который с великой помпой празднуется в современной Франции как главный национальный праздник, — «красный день календаря» Французской революции. А сколько говорено о «решительном» и кровавом штурме, об «освобождении несчастных узников» королевского правления, жертв чудовищной жестокости антинародного режима!
Собственно, штурма-то и не было, потому что защищали дряхлую Бастилию то ли 80, то ли 90 швейцарских наемников. И каких наемников! — инвалидов: или стариков-ветеранов, или увечных. К тому же у коменданта был строгий приказ: ни в коем случае пальбы по толпе не открывать! Ни при каких обстоятельствах!
Сами парижане вовсе не собирались ничего штурмовать или разбивать. Чтобы пойти на штурм Бастилии и начать гражданскую войну, «пришлось» привести с юга Франции около тысячи уголовников, в основном не французов, а корсиканцев и каталонцев. Эти «представители народа» и ринулись на штурм.
Швейцарцы воевать не хотели. Был бы приказ, огрызнулись бы огнем 15 пушек… И непонятно, как могла бы повернуться история. Но приказа стрелять не было, был как раз приказ не стрелять. Комендант сам вынес ключи от крепости «восставшему народу».
Спросил:
— А что вам нужно?
— Мы хотим освободить несчастных узников!
— Заходите… Только без шума.
Если когда-нибудь история избрания Мединского и Государственную думу прошлого созыва будет увековечена каким-либо французским мсье Мединскье, он с чистой совестью может написать, что никаких выборов не было. Россияне никого выбирать не хотели, но к избирательным урнам пришла банда чеченских уголовников со снятыми по пути московскими проститутками и проголосовала заранее подготовленным мешком бюллетеней. Охраняющие избирательный участок милиционеры оказались бессильны — направивший бандитов-земляков заместитель главы Администрации президента РФ Асламбек Дудаев, более известный как Владислав Сурков, отдал строжайший приказ не стрелять! Продажные журналисты заметают следы, но я не сомневаюсь, что доблестные сотрудники ФСБ скоро разоблачат негодяя.
Пока же министрам, которые разбираются в истории несколько хуже, чем некое нечистое для иудеев и мусульман парнокопытное животное в оранжевых тропических фруктах, стоит почитать хотя бы академическую «Историю Французской революции» одного из крупнейших советских исследователей этого события, профессора
«Оружейные магазины подверглись разгрому. В понедельник утром раздался набат. Выборщики собрались в ратуше. Со старшиной купечества во главе они образовали гражданский корпус обороны из 78 000 человек, в 26 легионов. Более чем сто тысяч были уже более или менее вооружены и побежали в ратушу с требованием оружия. Старшина купечества пытался оттянуть время, он направил их к картезианцам и в Сен-Лазар; он хотел выиграть время, заставить их поверить, что там имеется оружие. Теперь и самые отчаянные головорезы направились к Дому инвалидов: губернатору предъявили требование на оружие; он испугался и открыл склады. С опасностью задохнуться я забрался под крышу. Я увидел оттуда, как мне кажется, по меньшей мере сто тысяч ружей. Я взял себе совершенно новое ружье с примкнутым штыком и два пистолета. Это было во вторник, все утро ушло на вооружение. Как только оружие оказалось в руках, все бросились к Бастилии. Губернатор, без сомнения, был весьма поражен внезапным появлением в Париже ста тысяч ружей со штыками и, не зная, не свалилось ли с неба это оружие, пришел, очевидно, в сильное замешательство. Стрельба вовсю в течение одного или двух часов, пулями снимается все, что показывается на башнях; губернатор маркиз де Лонэ сдается; он опускает подъемный мост — все бросаются туда; но вдруг он снова поднимает его и пускает в ход картечь. Тогда пушка французской гвардии пробивает брешь. Один гравер поднимается первым, его сбрасывают вниз, и он лежит со сломанными ногами. Следующим является солдат-француз гвардии, ему везет больше: он вырывает пушечный фитиль канонира, оказывает сопротивление — ив течение получаса плац взят штурмом. Я помчался туда при первом пушечном выстреле, и это граничит с чудесным, в половине третьего Бастилия была взята. Она могла бы продержаться шесть месяцев, если вообще было бы возможно сопротивляться французской стремительности. Бастилия взята штатскими и солдатами командования, без единого офицера! Тот же гвардеец, который во время штурма поднялся первым, нашел Лонэ, схватил его за волосы и взял его в плен. Его повели в ратушу и по пути избили до полусмерти. Его так избили, что он еле жив; на площади Грэе его докончил какой-то мясник, отрубив ему голову. Ее носили на пике по городу, а гвардейца наградили крестом св. Людовика».
Подавляющее большинство штурмующих составляли не корсиканские разбойники, а такие же добрые парижане, как Демулен, и примкнувшие к ним жители столичных окрестностей. Некоторые из них сделали неплохую карьеру. Пивовар из сент-антуанского предместья Жан Сантер стал генералом революционной армии, владелец прачечной в Лa-Бриш Пьер Юлен получил генеральские эполеты из рук Наполеона, а вот судебному приставу из Шатле Станиславу Майяру повезло куда меньше. Он дослужился до начальника тайной полиции Комитета общественной безопасности, затем сам был арестован как участник контрреволюционного заговора, подцепил в тюрьме туберкулез, от которого и помер, уже выйдя на свободу после того, как обвинение не подтвердилось. Камиль Демулен стал депутатом Конвента и одним из самых ярких публицистов революции, затем поссорился с бывшими соратниками и кончил жизнь под ножом гильотины.
Под Смоленском наши безвозвратные потери составили 486 171 человек, а санитарные — 273 803 человека. Страшные цифры. Но и у немцев танковые дивизии лишились половины личного состава и машин, общие потери составили около полумиллиона человек. Впервые — уже в первые месяцы войны мы выходим на паритет по потерям… Ельнинский выступ, вдававшийся в нашу оборону, был срезан. Пять немецких дивизий потеряли за неделю боев на одном участке фронта 45 тыс. человек. Теперь прошу минуту внимания. При разгроме Франции и всей ее армии, при разгроме английских экспедиционных сил во Франции, захвате Бельгии, Голландии, Люксембурга германская армия потеряла 45 774 убитыми. То есть столько же, сколько под Ельней в сентябре 1941 — го за неделю — за целый год (!) войны в Европе… Оккупация Норвегии стоила Германии 1317 убитых. Захват Греции — 1484 человека. Польши — 10 572 человека. Только на одном участке Восточного фронта, растянувшегося от Карелии до Черного моря, в течение всего лишь трех недель под Москвой с 6 декабря по 27 декабря 1941 года немецкая армия потеряла убитыми 120 тысяч человек…